Алхимик в Пустыне

Туулли Лана Борисовна

Тролль, гордясь тем, что он в кои-то веки сообразительнее человека, объяснил:

— Он к Вайли идет. С деньгами. Та их возьмет и пиво на них купит. Или даже еду, — и жадно облизнулся. Карлик, признаться, струхнул.

— Иди, — прохрипел привратник. — Быстро иди.

Карлик не заставил себя долго упрашивать и послушно заковылял во внутренний дворик. Как и следовало ожидать, никто не стал присматриваться к очередному «мертвому» слуге, малорослому, серому и с перешитым несколько раз лицом, явно спешащему доставить кому-то из магов принадлежащий ему кошелек.

Добравшись до ближайшего закоулка, остановившись, чтобы тайком прочихаться, и

понаблюдать за обитателями замка, он сделал неприятное открытие: оказывается, пользовались подъемником лишь живые визитёры Восьмого Позвонка, а мертвые слуги, чей образ четверть часа назад показался карлику идеальной маскировкой, тащились пешком по многочисленным лестницам и галереям.

Это ли не свинство? Опять маленьких обижают!

Злой, как голодная акула, карлик доковылял до Башни Ночи. Благодаря следящему артефакту, он уже знал, что ему придется подниматься на шестой этаж.

— Сволочная баба, — ругался карлик в перерывах между чиханием. — Ведь наверняка могла бы выбрать себе апартаменты где-нибудь пониже! Скажем, прямо на земле… Нет, мне делать больше нечего, только гулять по здешним коридорам, ждать, когда заметят и попытаются поймать…

Дверь с изображением скорпиончика, как и следовало ожидать, была закрыта на замок и опечатана защитными чарами. Пришлось потратить время, ковыряясь в замке отмычкой, как какой-нибудь гном, а довершение бед — окончательно распростившись с чувством собственного достоинства, уподобиться миму или канатоходцу и вытанцовывать между мрачно-зелеными линиями охранных заклинаний. Оказавшись в уютном, пропахшем сдобным печеньем и какими-то травами жилище, карлик приступил к решительным действиям.

Он заглянул в каждый сундучок, в каждый угол принадлежавших мэтрессе Вайли апартаментов — небольшой приемной, внушительной лаборатории, просторной спальни и пары кладовок. По стопке толстенных фолиантов карлик забрался на высокий узкий подоконник и посмотрел, нет ли тайника за стрельчатым окном. Обнаружил укромное местечко, в котором мэтресса хранила свою косметику. Внимательнейшим образом исследовал расставленные в лаборатории по шкафам и стеллажам запасы к зельям и необходимые для ритуалов ингредиенты. Отыскал полторы сотни разнообразных «припасов» на черный день — начиная с надкусанных пряников, явно впопыхах отложенных на полочку из-за неожиданного визита, и заканчивая склянками с надписью: "Принимать трижды в день перед медитацией для профилактики излишней задумчивости". Он нашел упавший за изголовье кровати дневник мэтрессы, который она, судя по датам, потеряла триста лет тому назад, и потратил некоторое время, пытаясь расшифровать рифмованные строки, которые она посвящала таинственному незнакомцу, пленившему ее некромантское сердце. Он даже извлек из-под половиц сундучок, до краев заполненный полновесными золотыми с профилями дюжины последних по счету монархов Ллойярда. Явив блестящие таланты шпиона, карлик нашел замаскированный магический тайник — потребовалось три артефакта из взятых запасливым путешественником дорожных припасов, чтобы он смог разрядить подготовленные волшебницей ловушки для возможных воров и добраться до субпространственного «кармана».

В том тайнике отыскался главный секрет мэтрессы Вайли, то, что она действительно хотела скрыть от посторонних глаз — длинный список осмелившихся вызвать ее неудовольствие. Одним из последних в списке значилось имя баронессы Тильды фон Пелм с пометкой: "Долг 19 злт.+мор. ущерб. Пркл: вспмн-ие заб. — х"

Самый большой сюрприз карлик получил уже

за полночь, тяжело рухнув в кресло и обведя тщательно обысканное помещение усталым, злым взглядом.

Никаких черепов, тем более — черепа Генри фон Пелма — в покоях мэтрессы Вайли обнаружить не удалось.

— Ненавижу, — проворчал карлик.

Талерин, Королевский Дворец, вечер

Ужинали в узком семейном кругу. Король с королевой, принцессы, принцы и генерал Громдевур. Разговор кружился вокруг визита его величества Гудерана к королю Мирмидону, — поездка в Буренавию и была той таинственной, государственно важной причиной, по которой король не смог присутствовать при знакомстве с потенциальным главой Министерства Чудес. Сохраняя на устах очаровательную улыбку, Везувия пользовалась каждой второй сказанной за столом фразой, чтобы во-первых, выговорить мужу свое мнение по поводу утреннего отсутствия, а во-вторых, уговорить Гудерана категорически запретить мэтру Фледеграну даже думать об участии в выборах Покровителя Года.

Не то, чтобы королева сомневалась в квалификации и профессиональном соответствии придворного мага, вовсе нет. Гораздо больше Везувия была заинтересована в том, чтобы кто-нибудь (скажем, король Иберры Фабиан) запретил придворному магу, мэтру Аэлифарре и всем его помощникам, включая непутевого братца Пабло, путешествия в Великую Пустыню. Но Фабиан-то сам не догадается. Ему нужен соответствующий пример. Почему бы королю Гудерану не послужить достойным образцом для королевского подражания?

Погруженные в какие-то свои мысли Ангелика и Октавио рассеянно и невпопад соглашались с обеими сторонами — и с агитирующей за бойкот магического дерби королевой, и увлеченно повествующего о происходящем в Лугарице короля. Оказывается, еще месяц назад в столицу Буренавии собрались все более-менее скорые на ногу (или на лапу?) оборотни северного королевства; и организованно — в зубах котомка, на спине — сверток с запасной одеждой, — потрусили по Караванной Тропе через Пелаверино и горы на юго-восток, в Ильсияр. Король Мирмидон отправил с ними ученика придворного мага и какого-то лейтенанта из Саблезубов, и теперь те каждый второй день присылают отчеты — столько-то лиг пройдено, столько-то лап чувствуют себя хорошо, а столько-то подков нуждаются в спешном ремонте.

А еще, — с восторгом подростка жестикулировал король поддетым на вилку куском, — как сообщили Мирмидону шпионы, засланные им в Лаэс-Гэор(23), иберрские маги наводят последний блеск на панцирь огромного Золотого Жука — специально для соревнований выведенного монстра величиной с трех лошадей. И это еще не считая тысячи разнообразных растений, любовно выпестованных тамошними друидами: и Альвинары, умеющей разговаривать с людьми, и Тьялтидосы, которая любит охотиться на коз и овец, и всевозможных карза-нейсс(24), ползающих, цепляющихся, ядовитых, цветущих…

Везувия наградила супруга улыбкой, одинаково и ослепительной, и ядовитой, и, чтоб не позволить врожденному темпераменту вылиться в семейный скандал, спросила дочерей, как прошел их день. Девочки восторженно, наперегонки бросились пересказывать урок по истории и дипломатии, ради которого придворный маг пригласил их в замок Фюрдаст:

— А потом, — перебивали друг дружку Анна и Дафна, — мэтр Фледегран рассказывал нам о сражениях года Синюшной Птицы, когда произошла размолвка между магами Эль-Джалада, Иберры и Кавладора…