Алхимик
Шрифт:
Он прикрыл дверь кухни, проскочил через прихожую, бесшумно открыл парадную дверь, добежал до розового куста, вытащил книгу и коробку, обернул их плащом, вернулся к дому и скользнул внутрь. Он со страхом посмотрел на дверь кухни, но она оставалась закрытой.
Дэниел бегом поднялся к себе в спальню, засунул коробку под кровать и присел отдышаться. Когда он снова открыл дверь и выглянул из нее, матери не было и следа; он слышал, как продолжает играть радио. Вернувшись, он залез под кровать, вытащил коробку и, приподняв один край, посмотрел внутрь.
— Привет, дружок, —
В ней он осмотрелся. Тут стояла белая бакелитовая кружка с тремя зубными щетками для всей семьи в ней. Слишком рискованно — вдруг зайдет мать. И тут он увидел губку на краю ванной. Отлично. Он подержал ее несколько секунд под струей холодной воды и спешно вернулся в спальню.
Выжав часть воды на ладонь, он протянул ее, и через несколько секунд крольчонок начал жадно слизывать влагу.
— Ты в самом деле хотел пить, да? — прошептал он и задумался. В ящике его стола стояла бутылочка с чернилами. Он открутил крышку, вытер ее губкой, поставил крышечку в коробку с крольчонком и щедро наполнил ее кормом. Погладив теплую спинку, он шепнул: — До встречи, малыш! — Прикрыв коробку крышкой, он задвинул ее под кровать.
Вернувшись к принесенной книге, он нашел те страницы, которые отметил загнутым уголком, и несколько минут жадно вчитывался в них, после чего сунул и книгу под кровать. Прислушиваясь к доносящимся снизу звукам, он на цыпочках прошел в спальню родителей и подобрался к туалетному столику матери.
Один из ящиков был набит чулками. Трясясь от нервного напряжения, он вытащил один из них, смял и сунул в карман шортов; теперь его взгляд упал на серебряную рамку для фотографий, стоящую на туалетном столике. В рамке было полдюжины черно-белых фотографий матери, заткнутых друг за друга; он вытащил одну, самую заднюю, сунул за пазуху и на цыпочках вернулся в свою комнату.
Здесь он добавил два новых приобретения к тем предметам, что уже хранились под кроватью, сменил мокрую одежду и с широкой довольной улыбкой спустился вниз к чаепитию.
Он был готов. Теперь ему надо было только дождаться нужного дня, как гласили инструкции. Оставалось надеяться, что они ему не свяжут руки; вот уже несколько недель они к этому не прибегали. Подлинной его заботой оставалась покупка в зоомагазине — если он начнет царапаться или издавать какие-то другие звуки, вот тогда у него будут неприятности. Убить малыша было бы самым простым решением, но это значило бы положить конец той цели, ради которой он обрел живое создание. Оно должнооставаться живым; в книге об этом говорилось четко и ясно. А он обязан подчиняться каждой букве этой книги.
На нескольких страницах встречались слова, которые оставались непонятными, но он считал, что усвоил достаточно. Кое-где в книге говорилось: самое важное — верить,что все сработает. Если вы верите, что это может произойти, значит, вам под силу сделать это. А Дэниел верил.
20
Беркшир,
Кролики метались и прыгали в свете фар, когда Монти осторожно вела свой «эм-джи» среди выбоин сельской дороги. Она устала от долгой езды в густом потоке машин и уже предвкушала, как окажется дома после утомительного уикэнда в Бате, который она провела вместе со старой школьной подругой Полли Макгуайр, ее мужем Ричардом и их тремя избалованными и непослушными детьми.
Так было каждый раз, когда Монти посещала их: она получала прекрасную прививку от любых угрызений совести, что вот, мол, у нее до сих пор нет своей семьи. По радио объявили семичасовую сводку новостей. Она вспомнила, как Полли потратила добрый час или около того, чтобы уложить в постель последнего отпрыска, и еще больше, пока они все не уснули. И по контрасту Монти с удовольствием думала о ждущем ее тихом вечере, когда она, свернувшись комочком, будет сидеть перед пылающим камином в компании воскресных газет и телевизора.
Коттедж «Фоксхолл» был расположен в отдалении, примерно в полумиле от тихой сельской дороги и в четырех милях от ближайшей деревни. В миле дальше по дороге жили ее соседи, фермер с женой, их дом, окруженный рядом колонн, был скрыт из вида под откосом.
Кроме сельской техники и случайных прохожих, тут никто не ходил и не ездил. Здесь она чувствовала себя в полной безопасности, здесь было ее убежище. Оно расположено как нельзя лучше: всего в двадцати минутах от их старой лаборатории в университетском кампусе. Теперь, когда почти каждый день приходилось мотаться в Лондон, оно перестало быть таким удобным. Монти попыталась добираться поездом, но оказалось, что времени уходит не меньше, а билет на поезд стоит куда дороже, чем бензин.
Миновав большой амбар справа, она, хотя уже было довольно темно, увидела впереди силуэт своего коттеджа. На мгновение Монти напряглась, потому что ясно помнила — уезжая, она оставила свет в нескольких комнатах. Но затем улыбнулась: Алиса, ее помощница по дому, которая приходила по утрам трижды в неделю, должна была заскочить сегодня, чтобы покормить кошек, — она всегда это делала, когда Монти отсутствовала. Алиса добиралась сюда на автобусе и дальше пешком, она была надежным, разумным человеком, но никак не могла понять, что оставленный свет — это не пустая трата денег.
Всем своим видом коттедж давно взывал о ремонте. Белая дощатая изгородь спешно нуждалась в покраске, некоторые из реек еле держались на поперечине, даже несмотря на густую поросль плюща, ломоноса и клематиса, которые заплетали каждую планку и кирпич.
В свое время Монти была очарована не столько самим зданием, сколько исходящим от него спокойствием и прекрасным видом; это не была открыточная красота, он выглядел вполне традиционно. Построенный в 1880-х годах для управляющего фермой, дом был солиден и просторен: три спальни, большая приемная и кабинет — предмет гордости мисс Баннерман.