Алиби для красавицы
Шрифт:
– Давай перешерсти всех своих коллег, да только по-быстрому – время дорого.
Виктория внимательно поглядела Надежде прямо в глаза.
– Слушай, давай бросим этот треп. Я тебя спрошу прямо и честно: как по-твоему, есть в этом деле с цветком криминал? Ты не стесняйся, рассказывай. Я тут на кафедре токсикологии такого повидала, что если в подробностях рассказывать…
– Верю! – поспешно согласилась Надежда. – Верю без подробностей. Труп, во всяком случае, есть в этом деле точно. А вот криминальный он или нет, это еще надо выяснить.
– Уж не сама ли ты выяснять вздумала? – нахмурилась Виктория. –
– Компетентные органы! – подхватила Надежда. – Так что давай быстренько выясняй, откуда этот флюосцин взялся, потому что там неясно, кто этот чертов цветок принес в квартиру. Девушка умерла, и родственников у нее никого здесь нет. А вот когда точно будем знать, откуда яд, тогда и в полицию можно пойти. Меня-то они не больно слушать будут, а вы все же официальные лица.
– Да-да, – рассеянно кивнула Виктория.
Надежде пришлось напомнить себе, что она знает свою бывшую одноклассницу много лет и что Виктория никогда не станет покрывать халатность и невнимательность коллег, если дело касается смерти человека. Не станет она беречь честь мундира. Во всяком случае, Надежда очень надеялась с ее помощью хотя бы узнать, откуда мог взяться злосчастный цветок, буквально напоенный ядом.
Виктория закрыла за Надеждой двери лаборатории и ненадолго задумалась перед раскрытой записной книжкой. Потом сделала несколько звонков, но неудачных: нужных людей на месте не застала, а те, кого застала, не могли дать полного ответа на интересующий ее вопрос: кто мог в последнее время работать с флюосцином. За каким чертом он кому-то понадобился?
Профессор взглянула на часы и заторопилась на лекцию, решив продолжить поиски вечером. На лекции она была непривычно рассеянна и даже не делала своих обычных язвительных замечаний парочкам, специально усевшимся на заднем ряду, чтобы обниматься. Они бы с удовольствием вообще не ходили на ее лекции. Но Виктория обладала феноменальной памятью на лица и помнила всех, кто прогуливал. А потом на экзамене бедолагам приходилось туго.
Не то чтобы профессор так сильно ненавидела студентов, просто токсикология – наука ответственная.
«Тогда шли бы на филфак, – неизменно повторяла она понурым двоечникам. – И что вас сюда занесло? Там хоть никого не уморите…»
По дороге домой Виктории Львовне пришла в голову одна мысль, и к тому времени, когда она добралась до дома, мысль эта приняла вполне конкретные очертания. Единственный, кто может что-то знать о флюосцине, – это Раймонд Генрихович Зайончковский. Когда-то очень давно он читал лекции у них на курсе, потом они встречались изредка, затем Виктория уезжала работать по контракту в Штаты и потеряла с ним связь. Вернувшись, она слышала, что профессор овдовел, проводил детей и внуков на постоянное место жительство в Германию. Но сам туда ехать категорически отказался. И теперь он устроился завлабораторией в Институт растениеводства, а поскольку финансирование там сейчас не ахти какое, то Раймонд Генрихович в своей лаборатории занимается своими собственными разработками, пытается реализовать свои идеи, насколько хватает средств. Начальство ему не очень мешает.
Виктория подумала еще немного и вспомнила точно, что несколько лет назад ходили разговоры про эксперименты профессора с флюосцином. Осознав это, она расстроилась, потому что очень не хотела, чтобы старик профессор
Она набрала номер и недолго вслушивалась в гудки на том конце: Раймонд Генрихович быстро снял трубку. Он сразу узнал ее по голосу и очень обрадовался.
– Раймонд Генрихович, сейчас поздно, я вас не разбудила?
– Какое спать! – сердито ответил старик. – С этой бессонницей, чтоб ее совсем… очень рад буду с тобой поболтать…
Виктория не любила ходить вокруг да около. Поэтому, когда в ответ на ее вопрос профессор долго молчал, она забеспокоилась.
– Да, работали мы с флюосцином… – неохотно подтвердил Раймонд Генрихович, – но это было два года назад… Столько времени прошло… А почему тебя это интересует?
– Скажите… а у вас запасы флюосцина этого остались? – осторожно поинтересовалась Виктория, надеясь, что профессор ответит отрицательно и она с облегчением переведет разговор на другую тему.
– Кажется, нет… – неуверенно проговорил Раймонд Генрихович.
– Что значит – кажется? – Виктория невольно повысила голос. – Это же очень сильный яд!
– Сам знаю, что яд! – закричал в трубку профессор. – Думаешь, я совсем из ума выжил? Ты вот что, если тебя это интересует, так говори прямо, а вообще-то лучше бы приехала ко мне завтра.
– Действительно, это не телефонный разговор, – согласилась Виктория. – Вот расстроила вас на ночь, теперь спать не будете…
– И так не спал! – буркнул Раймонд Генрихович и отключился.
Старик здорово сдал с тех пор, как Виктория видела его в последний раз. Правда, это было лет шесть-семь назад. Но Виктория Львовна решила, что ситуация слишком серьезная, чтобы тратить время на пустые восклицания типа «сколько лет, сколько зим!» и так далее.
– Значит, так, – начала она, как будто перед ней не старый профессор, а молоденький нерадивый ассистент, – расскажите-ка мне все про флюосцин. – И тут же сменила тон на более мягкий: – Раймонд Генрихович, миленький, давайте этот вопрос проясним раз и навсегда. Что у вас произошло с флюосцином?
– Ой, как мне все это не нравится! – помрачнел профессор. – Ой, чувствовал я, что дело на этом не успокоится… Вот слушай. Значит, работали мы с этим флюосцином недолго. Первоначально предполагалось выработать достаточно надежное и эффективное узко направленное средство для борьбы со шведской и гессенской мухами – опасными вредителями злаковых культур. Но позже разработку закрыли сама понимаешь из-за чего.
– Финансирование закончилось? – догадалась Виктория.
– Именно, да и честно сказать, разочаровался я в этом флюосцине. Мухи-то мерли от него, как… мухи, извини за каламбур, но вот наблюдались побочные эффекты. То есть я хочу сказать, что в растениях оседало гораздо больше допустимой концентрации этого инсектицида, то есть инсектицида, приготовленного на основе флюосцина. Ни о каких медицинских нормах, даже по нашим отечественным расчетам, там и речи быть не могло. А уж если по-западному считать, то там разработчиков такого средства, то есть меня с группой, сразу бы под суд отдали. Конечно, можно было работать по усовершенствованию, но требовалось на это много денег. А с этим у нас, сама понимаешь, большие трудности. Так что я не очень расстроился, когда разработку прикрыли.