Алиби на одну ночь
Шрифт:
— Ты на меня сердишься? — спросила она, почти не разжимая губ.
— Тебе не стоило этого делать, — недовольно ответил он.
— Прости, — пробормотала она. — Но я не смогла удержаться. Услышала музыку, вспомнила…
— Ты всегда была умной и рассудительной девочкой, — сказал Краснов, резко поворачивая ее в танце. — А тут такие сцены…
— Но разве произошло что-то ужасное? — улыбнулась она. — К тому же, я соскучилась…
— Вика, пожалуйста, возьми себя в руки, — попросил он.
— А мне больше нравится находиться в твоих руках…
— Замолчи, — его шепот прозвучал угрожающе.
— Ярослав, я не
— Вика, успокойся! Мы не навек с тобой расстаемся!
— Но ты так на нее смотришь…
— А как я должен смотреть на свою невесту в день свадьбы? Я же говорил тебе, что люблю ее. Но я люблю и тебя.
— Так не бывает.
— Почему? — искренне удивился он. — Христос велел любить всех. Если можно любить всех, то почему нельзя любить двух женщин одновременно?
— Замолчи, Ярослав! Ты говоришь ужасные пошлости!
— Нет, ты уж послушай! Каждый мужчина должен когда-нибудь жениться…
— Но ты мог жениться на мне!
— А я думал, ты уже замужем, — холодно усмехнулся он. — И я, между прочим, никогда не грозился убить твоего Смита.
— Потому что тебе было все равно, — сказала она.
На этот раз он промолчал.
Когда музыка кончилась, он так же молча отвел Викторию на ее место.
А возвратившись к своему столу, был встречен восторженным взглядом раскрасневшейся Ирины.
— Милый, я и не знала, что ты так замечательно танцуешь! Поучишь меня когда-нибудь?
— Конечно, дорогая. — Краснов наклонился поцеловать руку жены, всей спиной ощущая тяжелый взгляд Султанова.
Не дождавшись возвращения Чагина, Саша хотела было уже вернуться за стол, но увидела, что к ней направляется Калязина.
— Твоя знакомая что, перепила? — спросила она, кивнув на танцующих.
— Почему перепила? — удивилась младшая подруга.
— Пригласить жениха на танго во время свадьбы! — хмыкнула Алена. — Султанов, как увидел это, только что зубами не заскрежетал! Господи, а какие взгляды она бросает на Ярослава! Наверняка между ними что-то было.
Саша промолчала, раздумывая, как бы перевести разговор на рубин «Кровь инфанты». Впрочем, они стояли недалеко от витрины…
— Ты уже видела камень? — спросила она у Алены.
— Да, — спокойно ответила та, — видела.
Саша внимательно смотрела на подругу и готова была поклясться, что в ее красивом лице ничто не дрогнуло. Тогда, немного поколебавшись, она в двух словах описала Алене сцену, которая произошла в кабинете Феликса.
Калязина расхохоталась.
— Господи! — воскликнула она. — В последнее время Феликс так переживает из-за меня, что я уже боюсь ему лишнее слово сказать. Он считает, что любое желание беременной женщины должно быть выполнено, причем немедленно. С одной стороны, это хорошо. Ты же знаешь, что я полгода просила у него второго редактора для моих новостей и он никак не реагировал. Мы даже ругались по этому поводу несколько раз! Но когда выяснилось, что у нас будет маленький, вопрос решился в тот же день.
— А как насчет рубина? — осторожно спросила Саша. — Тебе действительно захотелось иметь такой же, как этот?
— Ну как тебе сказать? — протянула Алена. — Считай, что мне просто захотелось покапризничать. В конце концов, могу я хоть сейчас это себе позволить? Наверное, я немного
— Да уж, — пробормотала младшая подруга. — Я Феликса таким никогда не видела. Я была просто в шоке.
— Ничего, мужчинам иногда полезно понервничать, — сказала Алена.
— Возможно, — согласилась Саша. — Но ты уж предупреди меня, пожалуйста, когда тебе опять в голову придет что-нибудь… этакое. А то ведь Феликс весь канал на уши поставил!
— Ладно, — сказала Калязина. — А вот и он, легок на помине.
Феликс, раскрасневшийся, в расстегнутом пиджаке и распущенном галстуке, но с озабоченным выражением лица, подошел к подругам и взял жену за руку.
— Ты не устала, солнышко? — спросил он, бросив выразительный взгляд на совершенно плоский Аленин живот.
— Нет, дорогой, — проворковала Алена.
— Тогда пойдем, Семен Юсупович собирается тост произносить. — И, не обращая внимания на Сашу, увел жену к столу.
«Ради чего, интересно, я полночи читала дурацкие вырезки про этот чертов рубин?» — вздохнула девушка. Решив, что больше ничто не держит ее на этой свадьбе, она направилась прямо в холл.
Саша уже застегивала дубленку, когда к ней подбежал Чагин.
— Неужели вы покидаете нас? — разочарованно протянул он. — А как же наша беседа?
— Как-нибудь в другой раз, — ответила она.
— Ловлю вас на слове, — засмеялся начальник охраны, распахивая перед нею стеклянную дверь.
К вечеру мороз усилился. Саша успела замерзнуть, прежде чем дошла до машины. «Ауди» приветливо замигала фарами. Устраиваясь на удобном сиденье, девушка включила музыку и подумала, что, пожалуй, еще не поздно заехать на студию.
Глава 10
ТРУДНО НАМ, СУЛТАНАМ…
Далеко за полночь Семен Юсупович Султанов вернулся в свой дом на Каменном острове. Он мог бы остаться в «Двенадцати королях», но в банкетном зале виллы все еще продолжался шумный праздник, и Султанов боялся, что не уснет.
Новобрачные уехали довольно рано. После того как Краснов увез Ирину в свою недавно купленную квартиру, ювелирный король вдруг остро почувствовал свое одиночество. В большом доме на Каменном острове места хватило бы всем, однако Краснов хотел самостоятельности, и в общем-то Султанов его понимал. Но одно дело — понимать, а другое — возвращаться в пустой дом, где не с кем перемолвиться даже словом…
Жена Султанова умерла от рака, когда Ирине едва исполнилось пять лет. Лишившись матери, девочка росла замкнутой, сосредоточенной на собственном внутреннем мире, в который она не пожелала допустить переехавшую к ним из Казани двоюродную сестру Султанова. А он, поставивший перед собой цель разбогатеть, отдавал все время бизнесу, по советским временам еще нелегальному, и, поздно возвращаясь домой, обычно заставал дочь уже спящей.
Но зато у него появились деньги. Двоюродная сестра, так и не сумевшая стать Ирине близким человеком, вернулась в Казань, а он нанял дочери гувернантку. Немолодая интеллигентная женщина искренне привязалась к девочке и приложила немало усилий, чтобы наладить контакт между дочерью и отцом. Султанов был благодарен ей и старался не опаздывать домой к ужину, который готовился теперь на троих и подавался не на кухне, как раньше, а в большой комнате. Эти усилия не прошли даром — Ирина оттаяла и понемногу научилась делиться с отцом своими радостями и проблемами.