Алиби — надежда, алиби — любовь
Шрифт:
— Да мы с ней раньше работали вместе, подружками были. А потом она замуж вышла, уволилась и потерялась из виду. Вот, хочу найти.
— Да уж, вышла-то вышла… — грустно вздохнула бабушка. — А только недолго, смотрю, замуж этот ее продлился. Опять уж у матери живет. И чего вы такие нервные нынче, девки? Нас вот по молодости как замуж отдавали, так уж на всю жизнь. А вы все нынче вертихвостки! И Алиска твоя такая же! Видела ее тут недавно — не поздоровалась даже. Идет, волосюки свои рыжие распустила, ни на кого не смотрит…
— А в какой квартире она живет, не подскажете?
— Да вон, во втором подъезде, третий этаж, сразу направо. Я мать-то ее хорошо знаю, Алискину. И деда знавала, пока
— И что, он сам себе вот так взял и купил квартиру? — присела на скамеечку к ней Надежда. — Он что, такой богатый был?
— Да нет, какое там… Рубаха с перемывахой, вот и все его богатство. Немцы, говорят, квартиру ему купили.
— Какие немцы?
— Да откуда я знаю — какие? Фашисты, наверное. Они ведь шибко об этом не рассказывали! Это мне их соседка потом посплетничала, что приезжали к нему какие-то немцы, много их было, а потом квартиру купили…
— Ладно, бабушка, спасибо. Пойду я, — заторопилась Надежда. С информацией получался явный перебор. Наверное, с головой у старушки не все в порядке, бывает такое к возрасту. Маразм называется. Немцев каких-то приплела, фашистов…
Двери ей в квартире на третьем этаже открыли сразу же, будто ждали ее прихода. Женщина околопенсионного возраста улыбалась приветливо, рассматривала Надежду виновато и доброжелательно, будто извинялась за что-то. Показалось даже, будто мучается она некоторой неловкостью. Так бывает, когда поздоровается вдруг с тобой на улице незнакомый человек, и идешь потом, и плечами пожимаешь — неловко как-то…
— Здравствуйте, я к Алисе… — тоже улыбнулась ей Надежда.
— Ой, а ее же дома нет! Да вы проходите, проходите, она вот-вот подойти должна. Идите на кухню, я как раз чай села пить! — обрадованно затараторила женщина. — Проходите сюда… забыла, как вас зовут…
— Меня зовут Надежда.
— Ну да! Правильно, Надежда! Вы ведь Алисочкина приятельница, да? Вы знаете, всех Алисиных подружек перезабыла, когда она от меня уехала! Теперь неловко так… Целый год прожила тут одна, одичала совсем…
— А Алиса, значит, теперь снова с вами живет?
— Ну да… — вздохнула горестно женщина. — Со мной… Пока папину квартиру на себя не оформит, тут будет жить… Она бы и сейчас там осталась, да опечатали ее, квартиру-то.
А папу убили. Такое вот у нас горе. Похоронили недавно… Да вы, наверное, и сами все знаете…
— Да, знаю. Примите мои соболезнования. Значит, это ваш папа был…
На чистенькой светлой кухне она уселась за стол, приняла от хозяйки чашку с чаем. Что ж, героиня детективов Даша Васильева тоже с фигурантами всегда чаи распивает. И ничего тут плохого нет. Подумаешь, чай. Нормальные человеческие отношения. Так и должно быть, наверное.
— Говорят, его наркоманы убили какие-то. А сначала — ужас! — на Сашечку подумали, на Алисиного мужа. Папа мой странным, конечно, человеком был, не все с ним умели ладить, но чтоб убить… Тем более, Сашечку он очень уважал! Можно сказать, только из-за него и пустил их к себе пожить. Да и то — что ему в такой большой квартире одному-то?
— А как она у него оказалась, эта квартира? — успела вставить свой вопрос в короткую паузу Надежда.
— Ой, вы разве не знаете эту историю?
— Нет, не знаю…
— Ну как же! Об этом даже в газетах писали десять лет назад… Хотя да, вы десять лет назад газет не читали, наверное. Ему немцы эту квартиру купили.
— Какие немцы? — настороженно подняла на женщину глаза Надежда. Господи, и эта тоже про немцев…
— Понимаете, мой папа, он всю жизнь был такой… необычный очень. Всегда за какую-то особую правду боролся, за справедливость,
— А если бы узнали? Что тогда? — тихо спросила Надежда, завороженная рассказом своей собеседницы. — Вот если бы поймали его с этим йодом да бинтами?
— Ой, что вы! Расстреляли бы на месте! И даже разбирать бы не стали никакие такие принципы! Что вы…
— Значит, он жизнью своей ради пленных немцев рисковал?
— Не ради немцев, а ради больных людей, говорю же вам! Для него все они были люди! Он, кстати, много пленных так вот от гибели спас. Я уж не знаю, каким таким образом, в истории не сильна, но некоторым даже удалось потом из этих лагерей домой вернуться. Отец уж и забыл напрочь об этой сибирской истории, как вдруг десять лет назад вот в этой самой квартире звонок раздался. Я дверь открыла, смотрю, люди какие-то странные стоят, не по-нашему лопочут. Потом один, который помоложе, выступил вперед, спросил по-русски, здесь ли герр Макарофф проживает… А нас тогда здесь ютилось — как сельдей в бочке! И я с мужем, и папа, и Алиска, и сестренка моя тоже с мужем да с ребенком…
Папа к ним вышел — ничего понять не может! Они, эти немцы спасенные, оказывается, его сами разыскали да приехали с благодарностями… Правда, из бывших пленных там двое старичков всего было, остальные все молодые, дети да внуки тех самых, которым отец йод да бинты тайком таскал. Поглядели они, видно, на наши условия да и купили отцу хорошую квартиру. Тоже из благодарности, значит. Уж как он отказывался! Кое-как мы его только уговорили. Потом все же переехал туда, чтоб молодым не мешать… Мы, правда, если по-честному, схитрить с сестрой хотели, разменять ту немецкую квартиру на две, да он не дал. Тоже из принципа. Раз, говорит, мне купили, я там и жить должен. Иначе обман получается. Мы уговаривали — он ни в какую. Ужас, как уперся. Представляете, как нам с сестрой обидно было? Вот такой он и был во всем, мой папа…
Всхлипнув тихонько, будто приличия ради, она утерла пальчиком слезу из уголка глаза, тут же улыбнулась и подвинула Надежде вазочку с вареньем:
— А вы пейте чай, пейте! Может, вам горяченького подлить?
— Нет, спасибо. А Алиса что, тоже очень хотела дедову квартиру? Для нее он тоже ее менять не хотел?
— Да он Алиску, знаете, вообще как-то не жаловал. А почему — не знаю… Внучка ведь она ему! Хотя она у меня девушка такая — слова за просто так из себя не выпустит. И сейчас вот молчит, молчит все… Я уж и так с ней, и этак! Думаю, она переживает из-за мужа, из-за Сашечки… Да и он тоже хорош! Обиделся он, видите ли! С дедом на пару! А что, что она такого сделала-то? Для него же и старалась, чтоб достаток в семье был… Да она с этого Саши, между прочим, пылинки сдувала! Такая была пара красивая! А он…