Алкогольный террор. Лекции профессора Жданова
Шрифт:
Более же всего батюшка Александр верил в отрезвляющую силу церковных таинств, молитв, а также произнесенного и печатного слова. Во время простых и кратких бесед с народом о. Александр излагал свои мысли преимущественно в конкретных образах и примерах, давая слушателям нечто цельное, законченное, способное войти в живую связь с их личной жизнью.
Редактируемые батюшкой многочисленные книги и четыре религиозно-нравственных журнала («Отдых Христианина», «Трезвая Жизнь», «Воскресный Благовест», «Известия по Санкт-Петербургской Епархии») содержали в себе не просто скучную риторику или бесцветные рассуждения на религиозные темы, а наполнялись живым словом, которое становилось реальной отрезвляющей силой.
О том, как любили священника Александра Рождественского и как скорбели об его утрате православные петербуржцы, красноречиво свидетельствуют слова, сказанные на его кончину выдающимися пастырями, писателями, общественными деятелями того времени. Свидетельствует о том и многотысячный людской поток, шедший в день похорон 8 июля 1905 года за белым гробом почившего от Воскресенской церкви у Варшавского вокзала до Никольского кладбища Александро-Невской Лавры.
Приведем лишь некоторые слова современников, сказанные в память об Александре Рождественском [13] .
13
Михайлов В. А., Цыганков В. А. Петербургский батюшка Александр Васильевич Рождественский. СПб.: Неупиваемая Чаша, 2000. — С. 33–46.
«Насколько плодотворна была деятельность отца Александра, можно судить по тому, что основанное им Александро-Невское Общество трезвости имеет свыше 70 тысяч членов.
70 тысяч трезвенников!
Ведь это значит — 70 тысяч семей, то есть целое население крупного города можно считать застрахованным от когтей нужды, безработицы, беспросветного земного ада! Это — громадная область, отвоеванная у сатаны, это великий живой дар Царствию Божию.
Но как надо было поработать, чтобы в короткое время совершить такое громадное дело. И какое великое чувство любви к народу и жалости к нему надо было носить в себе, чтобы ни разу не изнемочь в непрерывном и все расширявшемся труде.
И он, действительно, и любил, и жалел. Его впечатлительная душа была глубоко уязвлена созерцанием всех темных сторон простонародной жизни, и душевные немощи народа заставляли его глубоко страдать. Он мне рассказывал, что в тот день, когда ему, по случаю поста, пришлось первый раз в жизни исповедовать народ, он из церкви еле дошел домой и почти без чувств повалился на кровать. Ему хотелось кричать криком от невыносимой внутренней боли. Пред ним разом обнаружилась вся бездна человеческого порока, все то ухищренное, часто могущее казаться невероятным зло, какое гнездится в душе человеческой.
И вот, на то, чтобы внести луч света в такие объятые мраком жизни души, чтобы побороть эту власть зла, — он и отдал всю без остатка свою молодую ревность. Он не мог не действовать, потому что в душе его жила необоримая, живая вера в несколько великих духовных сил: в верховную силу добра, в силу таинств Православной Церкви, в силу церковной проповеди, в силу печатного слова.
…Частая исповедь и причастие были в руках о. Александра главными средствами. Не знаю, проходила ли в его церкви хоть одна обедня без причастников…
После вечерней службы ежедневно бывали чтения с картинками волшебного фонаря в большой зале церковного дома. Было приятно видеть, как напряженно слушали люди о. Александра.
Он был неистощим в темах. Где ни прочтет что-нибудь хорошее и подходящее, непременно уже принесет к своим трезвенникам.
В беседе с народом он был весьма прост, понятен; сухой человек назвал бы его сентиментальным. Он владел тайной потрясать порою до глубины души своих слушателей. Поздним вечером поднимался он из залы в свою квартиру, и, когда его трезвенники уже давно покоились мирным сном, он все продолжал трудиться, и все для них… В эти поздние часы я навещал обыкновенно о. Александра, так как тогда его можно было видеть без помехи. Какой это был единственный, незаменимый собеседник! Он всем интересовался, все знал, все близко принимал к сердцу, и всякая беседа с ним чрезвычайно освежала ум.
Он был счастлив своею деятельностью. Трезвенники его, число которых быстро росло, окружали его величайшею любовью. Его начинали ценить не только среди трудящихся классов столицы, но и во дворцах.
Епархиальная власть с величайшим сочувствием следила за его деятельностью. В 32 года он имел уже наперсный крест из Кабинета; говорили, что скоро его ждало протоиерейство…
…Если принять во внимание, какою организаторскою способностью, какою неутомимой жаждою деятельности отличался этот человек, если вспомнить, что ему было всего 32 года, если подумать, какие обширные планы пресекла его смерть; если знать, как громадно было его влияние на трудящийся люд, и как оно все росло, и как нужен всем кругам столицы такой человек, и как таких людей мало. Я едва ли ошибусь, назвав смерть этого замечательного священника, уже громадное дело сделавшего, но обещавшего впоследствии еще больше, великим несчастьем…
Научи, Господи, смириться пред Твоею волею, понять которую мы не умеем…»
Протоиерей Философ Орнатский [14] :
«Кого мы потеряли в нем? Мы лишились в нем человека, горевшего умом и сердцем для дела великого, им и начатого, и созданного, для которого он жертвовал своим покоем, сном, пищею. Огнем любви к этому делу горел он за недолгие годы своей службы и в короткое время сгорел дотла.
Но кого лишились в нем вы, дорогие братья и сестры, вы, которых извлек он из пучины погибели, поставил на ноги, возродил к новой жизни, одушевил к ней, поддержал и привел к пониманию благ истинно-христианской жизни? Не потеряли ли вы в нем своего благодетеля, ходатая и печальника пред Богом, друга и пестуна? Но нет, вы имеете много пестунов о Христе; он же своим благовествованием родил вас для новой жизни, и вы лишились в нем отца…
…Чтобы дать почувствовать трезвенникам силу воодушевления множества людей одною идеей, одним стремлением, он устраивает крестные ходы, далекие паломничества… Еще не умолкли восторженные рассказы трезвенников о паломничестве на Валаам во главе с архипастырем, как о. Александр устраивает грандиозный крестный ход в Сергиеву Пустынь и сам ведет его от своего храма до обители.
Он истинно пал за плугом, на любимой ниве своей. И в предсмертные дни, при расставании с жизнью, он в полусознательном состоянии говорил о беседах с народом, о речах, о чтениях…»
14
Протоиерей Философ Николаевич Орнатский (21.05.1860–16/29.08.1918) был прославлен в лике святых на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной церкви в августе 2000 года. Принял мученическую кончину от рук богоборцев. В течение 26 лет возглавлял Общество распространения религиозно-нравственного просвещения в духе Православной Церкви, при котором в 1898 году было создано Александро-Невское общество трезвости.
Священник Петр Поляков:
«Отец Серафим. Отец Амвросий. Отец Иоанн… Коротко, но ясно.
Когда
Да, он значительно вырос, расширился и стал огромной общественной силой. Отец Александр — этих слов стало вполне достаточно для того, чтобы выразить определенное, неотразимо говорящее уму и сердцу понятие.
— Так говорит отец Александр, — слышится в разговорах и спорах по важным житейским и религиозным вопросам, как подтверждающий аргумент.
И все отлично понимают, о ком идет речь…
— Его нам Бог дал, — с душевным облегчением обыкновенно говорили об отце Александре при его жизни исстрадавшиеся жены пьяниц, вдовы и сироты.
Да, отца Александра страждущему народу дал Сам Бог…
– Пойдем в храм, что у „Варшавки“. Он зимой холодноват — деревянный. Но в нем душа согревается благодатью, в нем чувствуется присутствие животворящей и всеисцеляющей силы Божией…
Так говорили жители вероломного, закопченного Петербурга, чувствуя, что на них откуда-то ударил луч благотворного света и тепла, чувствуя, что среди них зачинается и вырастает какое-то новое царство. Это было царство евангельской истины…
Вскоре евангельский свет стал все больше и больше разливаться по Петербургу и его окрестностям. Одно за другим начали открываться в разных пунктах города и вне его отделения Общества трезвости с молельными домами и библиотеками-читальнями при них. В день отшествия отца Александра ко Господу таких отделений было в столице пять и за пределами ее столько же, не считая десятков самостоятельных обществ трезвости, которые возникли в разных концах Отечества по инициативе и под руководством Александро-Невского Общества трезвости.
Многое отец Александр сделал бедным и страждущим людям для облегчения жития земного и достижения Царства Небесного. Много начал великих дел и предприятий во славу Божию. Много также осталось планов и предположений… Что было бы, если бы отец Александр жил и дальше среди нас — одному Богу известно…»
С 1905 года Санкт-Петербургское Александро-Невское общество трезвости (с 1914 года — Всероссийское Братство трезвости) возглавил Петр Алексеевич Миртов, который являлся настоятелем храма Воскресения Христова у Варшавского вокзала. При о. Петре деятельность Александро-Невского общества трезвости неоднократно была удостоена высших наград: золотой медали на Санкт-Петербургской выставке по борьбе с пьянством в 1910 году, золотой медали на Царскосельской юбилейной выставке, малой золотой медали на Первой Западно-Сибирской выставке в Омске, почетных дипломов на Дрезденской и Туринской международных выставках в 1911 году.
Высокие результаты трезвенной работы получили Высочайшее одобрение. В 1912 году Государь Император Николай Александрович подарил Александро-Невскому обществу трезвости яхту «Марево» для устройства на ней плавучей церкви и противоалкогольного музея.
За двенадцать лет руководства Александро-Невским обществом трезвости протоиерей Петр Миртов организовал более 30 крестных ходов, в каждом из которых участвовало свыше 100 тысяч человек. Батюшкой было издано около 300 книг и брошюр, под его редакцией продолжали выпускаться журналы, основанные о. Александром. За это время общий тираж всех изданий превысил 3 миллиона экземпляров.
В Обществе и его 12 отделениях в Санкт-Петербурге и губернии действовало 7 библиотек, 5 школ и детский сад. За выдающиеся пастырские труды в 1915 году о. Петр был награжден митрой. К 1917 году число членов Александро-Невского Всероссийского Братства трезвости превышало 140 тысяч. Все они дали Богу обет трезвости.
Горький пьяница вдруг перестает пить! Что же за тайная сила в этом обете трезвости?
— Какими воздействиями вы оказываете влияние на записывающихся у вас алкоголиков? — спросили однажды у протоиерея Петра Миртова.
— Мы стараемся действовать на религиозное сознание, а также на пробуждение самоуважения в человеке, — пояснил о. Петр. — Мы говорим ему: ты обещаешься не пить перед Крестом и Евангелием. Но не смотри на это как на клятву или присягу: нет, ты приносишь добровольную жертву Богу и отдаешь Ему остаток трезвой воли. Ты становишься членом общества, на тебя ложится обязанность не только не пить, но и распространять идею трезвости среди других. Становясь членом общества трезвости, даже на два или три месяца, он чувствует подъем воли и, в громадном большинстве случаев, держится крепко.
— Но почему же записываются на срок два-три месяца, а не на всю жизнь?
— Мы редко записываем на всю жизнь. В первый раз принятия обета трезвости мы бессрочно не записываем никогда. Пусть записывается на короткий срок, испытает себя не раз, убедится в необходимости трезвости для себя лично [15] .
15
Цыганков В. А. В помощь гибнущему брату. СПб.: Отдел по противодействию наркомании и алкоголизму Санкт-Петербургской епархии, 2004. — С. 24–25.
Человек, желающий преодолеть алкогольную или табачную зависимость, должен перед обетом трезвости исповедоваться и по возможности причаститься Святых Христовых Тайн. Исповедь должна быть неформальной и полной. Если человек раньше занимался каким-либо видом оккультизма, а также увлекался йогой или другими восточными учениями, на исповеди он должен пройти чин отречения от занятий оккультизмом.
Активному распространению дореволюционного трезвеннического движения помогло, конечно, и то, что в 1909 году Святейший Синод вновь обратился к правящим архиереям всех епархий с просьбой «силою архипастырского влияния и власти» вменить вверенному им духовенству в обязанность «воздействовать на прихожан живой, убежденной проповедью и беседами о вреде пьянства, о необходимости искоренения его, особенно во время праздников церковных и семейных, а также при решении дел общественных и частных».
Как в прежних своих определениях, в 1909 году Синод указывал на особое значение приходских обществ трезвости в деле развития трезвенных традиций в России. Человека, страдающего от пристрастия к спиртному, недостаточно было убедить в необходимости трезвой жизни. Надо было создать для него и условия, которые облегчили бы внутреннюю борьбу с этой пагубной страстью.
Такой цели и служили приходские православные общества трезвости. Люди, желающие навсегда прекратить саморазрушение личности алкогольными и табачными ядами, встречали здесь теплое участие и братскую помощь. Укрепляемые верою, молитвою и пастырскими наставлениями, ободряемые и поддерживаемые членами приходского общества трезвости, они легко удерживались от соблазнов пьяной жизни.