Аллергия на «Магические Грибы»
Шрифт:
Они уехали туда, где зимой температура опускается до минус 50 градусов по Цельсию. Где метут метели двести дней в году. Где в течение декабря вообще нет солнца — сплошная полярная ночь. Там нет травы. Там не щебечут птицы. Но зато там они могут быть вместе. Даже в таких несовместимых с жизнью, условиях, они любят друг друга и рожают детей.
Это какое-то немыслимое человеческое устройство. Это сплав характера, воли и жажды жить. В то время, когда очень и очень многие ЖЕЛАЮЩИЕ ЖИТЬ, косяками, как перелетные птицы, мигрируют в Австралию, русский человек едет в вечную мерзлоту. Они не задумываются ЗАЧЕМ? А я знаю. Это такая форма самобичевания. Чем мучительней ты страдаешь, тем ближе к Богу. Тем больше шансов, что ОН тебя услышит, когда ты будешь молиться о всепрощении.
Мой милый,
Так я по тебе соскучилась, дорогой. Музыка на твоих компакт-дисках невольно возвращают меня в твои объятия. Я наслаждаюсь музыкой и тогда я смотрю на твои фотографии и с ностальгией вспоминаю наши встречи. Это было так прекрасно! Ты знаешь, как сильно я люблю тебя. Мне кажется, что я давно тебе не говорила об этом.
Твоё замечательное послание я прочла только сегодня, и так сердце защемило. Спасибо тебе дорогой за то, что ты вспомнил столько приятных для меня мгновений. Я уже давно не вспоминаю ничего, живу только настоящим.
Вчера приходили мои школьные друзья. Столько тёплых слов, я почти что чувствовала, что меня окружил вчера ореол любви и дружбы. Я просто светилась от счастья, и мне хотелось только отдавать всю свою нежность и любовь окружающим. Ты знаешь, что мне больше всего желали? Чтобы ты всегда был со мной и никуда не уезжал.
В субботу мы ездили на дачу к бабушке, где обрабатывали клубнику. Ты бы видел, как мне помогала Саша. Она таскала сорняки и мусор, оставляемый нами после переработки кустов клубники. За это она получила массу похвалы.
Ты спрашиваешь, что нам подарить? Ничего нам не надо, только получить тебя, в наши, давно уже раскрытые, объятия. Я полна размышлениями о нашей встрече. Я часто из-за этого не сплю, потому что немного волнуюсь, это точно. Ты не представляешь, как ждут этого девочки.
Сегодня Саша пришла с прогулки и спрашивает: «А когда папу встречать пойдем на вокзал?» Я ответила: «Скоро». А что ещё я могу ответить?
Опять дети кашляют. Чему удивляться? В стране, где шесть месяцев свирепой зимы, кашель, наверное, не победить. Тем не менее, я лечу Анастасию горячим молоком с луком, она снова кашляет, напоминая лающую собачку. Молоко с луком противное, она не хочет его пить, но я грожу ей наказанием. Самое большое наказание у нас теперь, это мои обещания не взять их к тебе в Ирландию, где мы, надеюсь, с тобой наконец-то встретимся! Все дети становятся шёлковыми, если я говорю им об этом.
Столько сказать тебе хотелось ещё, но я так сегодня устала. Ты не будешь корить меня за небольшое письмо? Целую тебя, Саша. Твоя жёнушка.
P. S. Визы в Ирландию всё нет и нет, нам наверное откажут. Возможно, это знак свыше, что мне не стоит ехать к тебе? Ты знаешь, нужно уметь читать знаки судьбы.
46
Сергей уехал. Я остался.
Я остался получать письма с отказами.
Когда получаешь конвертик невзрачного цвета с изображением арфы на нём, внутренне содрогаешься. Это не приглашение в музыкальную школу, это не билеты на симфонический концерт. Арфа — герб Ирландии. Стало быть, письмо из какого-нибудь министерства. Всегда веришь и надеешься на лучшее, но опасаешься худшего. Поэтому каждый раз, когда почтальон приносит невзрачный конвертик, перед его открытием, я внутренне содрогаюсь.
Каждый раз, когда передо мной лежит коричневый конвертик с изображением арфы, рука сама тянется подержаться за дерево. Очень милая ирландская примета, жаль, действует с переменным постоянством, наверное, есть какие-то ещё условия, которых я не знаю. Может быть, чтобы подействовало наверняка, нужно потереть о дерево какую-нибудь иную часть тела, а не руку?
Герб арфа — это очень красиво.
У современной России старинный герб — двуглавый орел с широко распростертыми крыльями. Имперские амбиции не дают покоя новоявленным царькам. Мы никого не обижаем, но заклюем, если вдруг понадобится!
Лучше бы Россия выбирала герб, так, как это сделала Ирландия. Тогда бы герб России был — балалайка. Получаешь конверт из министерства, а на нём изображена балалайка. Не грозно, и для любого иностранца сразу понятно откуда
Давно пора России поменять герб, а то я российского орла, постоянно путаю с американским. Видимо, американцы тоже любят клеваться.
Во время перерыва Шинейд сунула кусочек картона в карман моего фартука.
— Александр, это бизнес карта сотрудника СИПТУ [35] . Это профсоюз. Он защищает права рабочих! Ты обязательно найди контакт с этим человеком, его зовут Майкл.
35
СИПТУ — «SIPTU» — Профсоюз рабочих и служащих. Защищает права более 200.000 рабочих практически всех категорий занятости. Помогает в отношениях с работодателями и правительством.
С Майклом мы встретились в атмосфере строжайшей секретности за столиком в пабе.
— Значит, ты работаешь на грибах? Великолепно, грибные фермы — мой профиль! — не дожидаясь ответа, оживлённо тараторил, Майкл, сотрудник многообещающего СИПТУ.
— Вы сможете мне помочь?
— Мы твоего фермера за яйца подвесим! Добьёмся выходных дней и честной оплаты. У тебя есть налоговая форма Р60 [36] и квитанции о выплате зарплаты?
— Знаете ли, я семь лет в Ирландии, но я никогда не слышал об этой Р60, что это такое? И у нас не бывает никаких квитанций о выплате зарплаты.
36
Форма Р60 — В Ирландии сертификат об уплаченных налогах, выдаётся работодателем ежегодно по окончании года.
— Как, нет квитанций? Безобразие, но мы этот вопрос решим. Трудно будет доказать, конечно, сколько он вам недоплатил, насколько обманывал, но мы сдерём с него шкуру! Дай-ка мне номер телефона твоего хозяина, я с ним договорюсь.
Я дал номер моего Падди.
Я звонил Майклу на другой день. Он не отвечал.
На следующий день. Он не отвечал.
Я звонил ему неделю. Он не отвечал.
Через две. Он не отвечал.
Больше я никогда его не видел.
Видимо, он на самом деле договорился с Падди…
Я наивно надеялся. Зачем? Уже на второй день всё было понятно. Падди подошёл ко мне и с коварной нотой в голосе прошипел мне в ухо:
— Ну что, Александр, ты никак не успокоишься? Ищешь приключений? Запомни, Александр, мне не нужны твои фокусы. Они слишком дорого мне обходятся.
Как я опустился! Я потерял своё профессиональное достоинство.
Ведь, я же юрист. Как я могу позволить ТАК обманывать себя?
Все мы, приехавшие в поисках лучшей доли, мы так слабы. Мы слабы своей доверчивостью. Нам обещали одно, а мы получили другое. Нам снова обещают, мы снова доверяем, и снова наступаем на те же грабли.
— Все твои приключения, мне известны. У тебя ничего не получится, Александр! — сказал мне Падди с довольным выражением лица. Его глаза светились радостью, и всем своим видом он выражал ехидную и презрительную насмешку.
Я беспомощен, бессилен, беззащитен перед ударами судьбы.
Я снова ощущаю себя маленьким мальчиком, который не может постоять за себя. Когда меня обижал во дворе какой-нибудь задира, я ревел, а мама мне говорил: «Дай сдачи! Ты должен дать сдачи!»
А как это «Дать сдачи» она не объясняла. Это означало следующее: Если тебя обозвали гадким словом, то ты должен толкнуть обидчика так, чтобы тот упал и навсегда запомнил, как ему было больно. Если тебя толкнули, и ты упал, то ты должен ударить обидчика, так, чтобы ему стало очень больно, а лучше, если у него пойдёт кровь из носа. Жаль, что я не понимал этого, может, мне было бы легче жить.
Я не мог дать сдачи. Ведь, если человеку дать по лицу кулаком, то ему будет больно. А как я могу сделать человеку больно? КАК? ВЕДЬ ЕМУ БУДЕТ БОЛЬНО!!!
Я беспомощен, бессилен, беззащитен перед ударами судьбы.
Я стою перед Падди и снова ощущаю себя маленьким мальчиком, который не может постоять за себя.
Мне было восемь лет. Два мальчика старше меня купались на пруду. Вечерело, становилось прохладно. Выбравшись на берег, они дрожали от лёгкого бриза. «Пацаны», — крикнул один из них, — «кто принесёт дров для костра больше всех, тому я подарю вот этот ножик!»