Аллея - демон районного значения
Шрифт:
«Поржать хочешь?» – бодро телепатировал Тимур.
«Есть повод?» – удивился Колишкин.
– Я все слышу, – раздалось недовольное ворчание Аллеи.
– В этом то и есть вся прелесть, госпожа Аллея, – физиономия духа превратилась в одну сплошную улыбку.
– Ладно охальники, но это грех смеяться над подобным! – гордо заявила суккуба.
«Пойдем», – дух махнул рукой.
Алексей поставил миску с яйцами и проследовал за призраком.
– Чего… жёрдочка, гы, как… а зачем… ах, ха, ха… ну… Понятно. Инструменты есть все.
– После обеда я съезжу в специализированный магазин, и
Но на кухне, продолжая взбивать будущий омлет, Аколит смеялся про себя так громко, что слово «жердочка» ясно читалось в ментале.
Аллея слушала все это и улыбалась. Чего не сделаешь, для поддержания хорошего настроения в коллективе.
– Тимур, это что? – из прихожей раздавались «электронные трели».
– Это домофон, один миг, – дух провалился сквозь пол, но буквально через 30 секунд появился, – Катя пришла. Она жмет внизу на кнопку, у нас раздается сигнал. Нужно поднять там, в прихожей с рычага трубку, спросить «кто там?». В 99 случаях из 100 ответ будет – «я». На это нужно сказать – «Что значит «я»? «Я» бывают разные!».
Слушая этот бесплотный треп Аллея подошла к трубке, и поступила согласно выданным рекомендациям.
– Кто там? – улыбнулась демоница.
– Это я, Катя, – раздалось в трубке радостное восклицание.
«Облом», – вздохнул дух, – «нажмите сюда, госпожа Аллея».
– Заходи Катюша, дверь будет открыта, – снова улыбнулась демоница.
Когда девочка сняла верхнюю одежду и вошла в зал, из динамиков компьютера слышалась фирменная песня одного харизматичного медведя, идущего с товарищем поросёнком в гости к кролику.
– Ой, а ты что, мультики смотришь? – удивилась Екатерина, и подойдя к демонессе чмокнула ее в щеку.
– Я провожу повышение культурного уровня, инициированное сигналом домофона, – серьезно заявила Аллея, потом улыбнулась и добавила, – дух знакомит меня с понятием «крылатые фразы», и обещал приобщить к народной мудрости в виде поговорок.
– А когда я смогу говорить с Тимуром? – повела глазами по залу Катя.
– Все позже, когда придёт Нина, – демоница повернулась на стуле лицом к девочке, – слушай. Мы оставили тебе омлет, покушай, затем сходи домой и подбери мне что-нибудь из обуви и верхней одежды, чтобы просто дойти до магазина. Ключи на трюмо, и мама тебя ждет. Не задерживайся там, скоро три часа.
– Хорошо, Аллеечка.
Младшая Рудова с опасением, и одновременно с надеждой входила в свой дом. Вера во всемогущество Аллеи должна была пройти экзамен на прочность. Первые шаги по квартире были устланы условными лепестками роз, на пути к храму этой веры. Изменился запах. И хоть основную ноту в изменении составлял какой-то химический освежитель, но, так сказать, атмосфера явно улучшилась. Следующий символ веры был более материален – полы были вымыты. И затем эти символы, словно камни на четках начали мелькать один за другим. Зеркало было протерто, завал вещей в углу разобран, постель в комнате заправлена. Дом не сиял чистотой, но обычного мусора в виде неряшливо оставленных в крышках окурков и бутылок в самых неожиданных местах не наблюдалось. В квартире царила тишина.
Мать
Минутная стрелка на часах прошла последний отрезок до цифры 12, обозначив наступление двух часов по полудни.
Светлана Николаевна ожила. Подрагивающей левой рукой она взяла бутылку, правой рукой открутила крышку, затем положив крышку на стол, этой же рукой придержала бутылку, тем самым компенсировав тремор левой руки, и стала наливать алкоголь в наперсток. Волшебным образом этот незначительный сосуд был наполнен до краев, при этом не было пролито ни капли. Крышечка была поднята, накручена на горлышко и бутылка вернулась на прежнее место. Только после этого с какой-то нежностью и благоговением наперсток был взят двумя руками и испит.
Катерина, открыв рот, и находясь в полном… удивлении смотрела на это действо.
– Хорошо, – крякнула Светлана Николаевны, ставя наперсток на стол, и поднимаясь со стула.
И тут мать заметила дочь. Вначале она выпрямилась, как солдат перед строгим сержантом, причем зрачки в глазах приобрели просто невероятную ширину, затем в них промелькнуло узнавание, и сразу с этим из глаз ручьем полились слезы.
– Доченька, – обняв Катю мать зарыдала на ее плече, однако через минуту сквозь всхлипы послышалось, – а я картошечки на сале пожарила, садись кушать.
Катя посмотрела на плиту. На ней стояла полная сковорода. Предположив, что вряд ли мать сегодня завтракала, а обед стоит нетронутый, она отстранилась от матери и спросила:
– Мама, а ты сама то ела.
– Да как же я буду есть, когда кровиночка моя не кормлена, – с любовью смотря на дочь, ответила Светлана Николаевна. Слезы продолжали скатываться по щекам и капали на халат.
– Садись мама, я тебя накормлю, – наложив в большую тарелку картошки, поставила ее на стол, затем отрезала хлеба и вложила в руку матери вилку.
– А как же ты доченька? – слезы капали теперь на картошку.
– Спасибо мама, я сытая, я пообедала у… – и хоть любовь к Аллеи, и вера в неё же, сейчас зашкаливала все мыслимые и немыслимые пределы, произнести имя суккубы Катя не решилась, – в гостях у подруги.
– А я с утра прибралась маленько, полы помыла, белье замочила, – быстро маша вилкой успевала говорить мать, при этом картошка исчезала из тарелки с удивительной скоростью.
Девочка налила чай, и выложила в тарелку остававшуюся в сковороде картошку.
– Мама, ты кушай, а я снова к подруге пойду, у меня там учебники, и я там еще побуду, до вечера, наверное.
– Хорошо доченька, – Светлана Николаевна посмотрела на часы, – а я к шести капусточку потушу.
Пройдя в комнату Екатерина взяла свой спортивный костюм, пару носков, затем из ниши вынула зимний пуховик и растоптанные дутыши, и прямо с вещами в руках вышла из квартиры.
– Алеечка, вот я принесла, – Катя зашла в зал и положила костюм и пуховик на диван, – оно уже ношенное, но… у меня больше нет ничего.