Аллигент

Рот Вероника

– Нам нужно идти, - вторю я.

В полевом госпитале,в штаб-квартире эрудитов пахнет химикатами,мой нос практически не дышит. Я закрыл глаза и жду Эвелин.

Я так зол, что даже не хочу здесь сидеть, я просто хочу собрать свои вещи и уйти. Она, должно быть, планировала, что демонстрация, или она бы не знали об этом днем раньше, и ей, должно быть, известно, что он выйдет из-под контроля, напряженность с управлением выше, чем они являются. Но она все равно сделал это. Сделать большое заявление о фракциях было важнее, чем ее безопасность или потенциальные

потери жизней. Я не знаю, почему это меня удивляет.

Я слышу её голос и как открываются двери лифта: — Тобиас!

Она подбегает ко мне и хватает меня за руки, которые были липкими от крови. Её глаза широко открываются от страха и она говорит. — Тебе больно?

Она беспокоится обо мне. Эта мысль поднимает во мне маленький кусок тепла — она, должно быть, любит меня и заботится обо мне. Она по-прежнему способна любить.

– Кровь Эдварда. Я помогал нести его сюда.

— Как он? — говорит она.

Я отрицательно качаю головой. — Мертв.

Я не знаю, как это еще сказать.

Она отступает назад,выпуская мои руки и садится на один из стульев в комнате ожидания.Мама обняла Эдварда после того как он сбежал из Бестрашия.Наверное она научила его быть снова воином ,после потери его глаза и его фракции и его положения.Я никогда не знал ,что они были так близки ,но я вижу это сейчас , в просвете со слезами на глазах и дрожью в пальцах.Это те самые эмоции которые я видел ,когда был ребенком, когда мой отец ударил в стену нашей гостинной.

Я прогоняю память прочь и пытаюсь спрятать её в ящик, который словно был слишком маленьким для неё

– Мне очень жаль,- говорю. Я не знаю, действительно ли я сказал это или только хочу сказать так она до сих пор думает, что я на ее стороне. Затем я добавляю: -Почему ты не сказала мне о демонстрации?

Она качает головой.
– Я не знала об этом.

Она лжет. Я знаю. Я решил дать ей шанс. Я могу остановиться на ее хороших сторонах,для того чтобы избежать конфликта с ней. Или может быть, я просто не хочу, чтобы давила, нависшая над нами обоими смерть Эдварда. Иногда мне сложно,сказать, где заканчивается стратегия и начинается симпатия к ней.

– О.- Я почесал за ухом.
– Ты можешь пойти и посмотреть на него, если хочешь.

– Нет.- Она отдаляется.- Я знаю , как выглядит тело.
– Отходит дальше.

– Может быть, я должен идти.

– Подожди , - говорит она и дотрагивается до пустого стула между нами.
– Пожалуста.

Я сажусь рядом с ней , и хотя говорю себе ,что я просто тайный агент,подчиняющися ее мнимому лидерству, я чувствую себя сыном который утешает свою скорбящую мать.

Мы сидим , касаясь друг друга плечами, наше дыхание сливается в один и тот же ритм, и мы не говорим ни слова.

Глава 7. ТРИС.

Кристина вращает черный камень в руке вновь и вновь, пока мы идем. Мне нужно несколько секунд, чтобы понять, что на самом деле это кусок угля из чаши Бесстрашных c Церемонии Выбора.

– Я действительно не хотела поднимать

эту тему, но я не могу перестать думать об этом, – говорит она. – Нас было десять инициируемых, и только шесть все еще живы.

Впереди нас ждет Хэнкок-Билдинг, и за ее пределами, Лейк-Шор-Драйв,тот участок тротуара, над которым я когда-то летала как птица. Мы ходим по потрескавшемуся тротуару бок о бок, наша одежда, которая была перепачкана в крови Эдварда теперь сухая.

Он не ударил меня еще и то, что Эдвард, на сегодняшний день наиболее талантливый инициированный, который у нас был, мальчик, чью кровь я счищала с пола общежития.

Теперь он мертв.

– И приятные, милые люди, - говорю я, - это только ты, я и . . . Маира, наверное.

Я не видела Миру с тех пор, как она покинула Бесстрашие с Эдвардом, сразу после того, как его глаз проткнули ножом для масла. Я знаю, что они расстались не намного позже того, как это случилось, но я никогда не знала, куда она делась. Не думаю, что когда-либо перекидывалась с ней более, чем парой слов.

Двери в здание Хэнкок уже открыты, свисающие с петель. Юрай сказал, что он придет сюда рано, чтобы включить генератор, и конечно же, когда я нажимаю кнопку лифта, она светится под моим пальцем.

– Ты была здесь прежде?
– спрашиваю я, когда мы вошли в лифт.

– Нет, говорит Кристина. Я имею ввиду внутри я не была. Я не добралась до застёжки-молнии, чтобы пойти, помнишь? "

— Верно, — я прислоняюсь к стене. — Ты должна попытаться, прежде чем мы уедем.

— Конечно, — она наносит на губы красную помаду.

Это напоминает мне пятнах на коже у детей, которые едят слишком много конфет.

– Иногда я вспоминаю, столько ужасных вещей произошло, иногда мне кажется, это хорошая идея чтобы просто взять и остаться здесь. Попытаться очистить этот беспорядок прежде чем мы будем вовлечены в другой.- Она слегка улыбается. =Но, конечно, я не собираюсь этого делать,- добавляет она.
– Я даже не знаю, почему. Мне кажется, это просто любопытство.

— Ты говорила родителям об этом?

Иногда я забываю,что я не нравлюсь Кристине, так как верность семье связала ее с этим большим местом. У нее есть мать и младшая сестра , они обе пренадлежали Искренности.

— Они должны позаботиться о моей сестре, — говорит она. — Они не знают, безопасно ли там; они не хотят рисковать ею.

– Но были бы в порядке уезжая с тобой?

— Они были бы рады присоединиться со мной к другой фракции. С этим у них всё также будет в порядке, — говорит Кристина. Она смотрит на свои туфли. — Они просто хотят, чтобы я жила честно, понимаешь? И я не могу делать этого здесь. Я просто знаю, что не смогу.

Двери лифта открываются, и ветер сталкивается с нами в один миг, еще теплый но сотканый из нитей зимнего холода. Я слышу голоса, доносящиеся с крыши, и я поднимаюсь по лестнице чтобы добраться до них. Она отскакивает с каждым моим шагом, но Кристина держит ее на месте для меня,пока я не доберусь до вершины.