Аллоген. Пенталогия
Шрифт:
— Совсем, смотрю, ты бедняга, скудоумный, — пожалел кот человека. — Пошли, покажешь мне, где тут у вас кто— то с мозгами, а не с кашей в голове.
Так они и пошли…
Улыбающийся корешками поломанных зубов человек, и огромный кот.
Кристоф уже мечтал, как он, разбогатев, пойдет свататься к самой красивой девушке в их деревне, а Падлантает размышлял над тем, почему он не чувствует поблизости следы разумной деятельности.
— Как же мне тебя назвать? — прервал мысли Падлантаета Кристоф. — О, буду звать тебя «Котом в сапогах», — немного поразмыслив, решил он.
— Совсем мозг у него квелый, — подумал
— Главное, что бы про тебя наш кюре не узнал, а то, чувствую, забьют тебя палками… А может и меня тоже, — продолжал рассуждать вслух Кристоф, ускоряя шаг.
Солнце уже почти скрылось за верхушками деревьев и следовало поторопиться…
Волки были рядом…
Яхья бар Зекарьи [77] тоже устал.
Его одинадцать провожатых падали от усталости, но упорно продолжали идти за ним…
77
Яхья бар Зекарья — исламский пророк. В христианстве отождествляется, как Иоанн Креститель.
Верблюды, купленные у пастуха с водянистыми, вороватыми глазами, начали умирать еще две недели назад. Последние три животных, шли, еле переставляя ноги.
— Почему, с тех пор, как в небе горит эта звезда, мы ходим кругами по пустыне? — еле шевеля обожженными солнцем губами, спросил Симон, [78] единственный из его учеников, выходец из провинции Иудея из селения Искария.
— Нам надо успеть найти ребенка, который появился на свет два месяца назад, — ответил учитель. — И мы уже почти у цели.
78
Симон Искариот — согласно евангилистических источников отец Иуды Искариота.
Через два часа пути они вышли к оазису, возле которого раскинулось небольшое, в двадцать глинобитных домов, селенье.
— Ждите меня здесь, — распорядился Яхья бар Зекарьи и, согнувшись пополам, почти на карачках, вытирая овечий помет своим, и так подгулявшим дишдашу, [79] заполз в хибару.
В жилище сидела испуганная девушка лет пятнадцати отроду. К груди она прижимала сморщенный комок плоти, который нетерпеливо теребил ее левую грудь и, ненасытно урча, пытался добыть хоть каплю молока из, истощенного голоданием, тела своей матери.
79
Дишдашу — мужская длинная рубаха.
— Шалом, — поздоровался с ней Яхья.
— Шалом, — ответила испуганная девочка, и крепче прижала к обезвоженной груди, своего мальчика.
— Как твое имя? — спросил у нее человек с добрыми глазами.
— Мариам, — прошептала девочка.
— Не бойся меня, — произнес араб.
Одну руку, Яхья положил ребенку на лоб малышу, а во вторую взял его мужскую плоть, гноящуюся от, неудачно сделанного местным пастухом, обрезания.
— Как ты его назвала? — спросил мужчина.
— Нам нечем заплатить рабби, [80]
80
Рабби (иврит) — знаток священного писания и талмуда.
В это время, в жилище, сломав край глинобитной стены, ворвался мужчина, лет семидесяти на вид, но жилистый и крепкий, что свидетельствовало о рельефных мышцах на его руках, привыкших резать горло животным… А может и не только им… В руках он держал кривой нож, которым резал овец…
— Подожди, — презрительно произнес Яхья, кинув, через плечо, приказ Иосифу.
Старый мужчина, ослепленный ревностью, не внял предупреждению.
— Умри, — закричал Иосиф, размахивая ножом.
Он попытался ударить огрызком железа наглого гостя, но нож, глухо звякнув о невидимое препятствие, отскочил обратно и снес ему голову — аккурат возле титанового позвонка.
— Ты? — удивленно спросил у беспомощного ребенка Яхья.
Погрузившись в раздумья, араб несколько минут молчал…
— Имя ребенка — Мессина. Возьми золото, — протянул араб девочке увесистый мешочек. — Найми людей и срочно уезжай отсюда в Назарет. Если ты этого не сделаешь — он умрет. Раны я ему залечил и теперь он выдержит переход. Когда мальчик подрастет и начнет отличаться от других людей, приведешь его ко мне в провинцию Вифаваре на реку Иордан. Там я верну ему то, что он утратил…
Через два часа караван из трех облезлых верблюдов шел в противоположную сторону от селения, где Мариам, погрузив на ослика свои пожитки, собиралась в долгий путь. Золото, которое ей дал странный араб, должно было обеспечить многомесячный переход через пустыню и безбедное существование в Назарете. То, что ее престарелый муж лежал без головы на месте их прежней стоянки, нисколько ее не смущало. Она ему была нужна, только для плотских утех и ему было абсолютно плевать и на нее, и на сына…
— Учитель, — прервал размышления Яхья Симон. — Кто этот ребенок?
— Человек, который скоро станет могущественнее всех царей.
— И даже могущественнее царя Иудеи? — удивленно спросил ученик.
— Намного, — ответил Яхья.
Ночью, пока все спали, Симон забрал верблюдов и поспешил прочь.
Ему было необходимо сообщить важные сведения царю Ироду…
Яркая синяя вспышка осветила белоснежную долину…
Пурга была в самом разгаре…
Ветер нещадно швырялся мелким колючим снегом налево и направо.
Виктор, сидя на снегу, держал на руках тщедушное тельце селментской девочки.
— Что с тобой? — спросил он Аси.
— Я умираю, — тоненьким голосочком ответила она.
— Почему?
— Эта физическая оболочка слишком слаба. Организм не выдержал нагрузок…
— Где мы? — задыхаясь от нехватки воздуха, спросил Алексич.
— Мы на планете мирофеасцев, — пропищала девочка.
— Я сейчас позову помощь, — засуетился Виктор.
— Мне не помочь… Слушай внимательно. У меня мало времени, — медленно шевеля губами, остановил его Аллоген. — Тебе необходимо найти детей Юры… Это две девочки… Они несут в себе часть Источника… От них зависит дальнейший ход событий… С их помощью ты найдешь Настет и своего сына…