Альма
Шрифт:
Правильнее было бы вообще не учитывать резервные батальоны в Альминском сражении как боевые подразделения, способные хоть минимально оказывать влияние на ситуацию.
Но вот за их спинами стояли вполне боеспособные и сильные подразделения.
Тарутинский егерский полк
Вторую линию занимал Тарутинский егерский полк в колоннах к атаке.{212} Полк был еще 18 сентября выведен на это место капитаном Жолобовым и, занимая крайнюю позицию на левом фланге русской армии, имел перед собой резервные батальоны генерал-майора Аслановича.{213}
Командовал полком генерал-майор Волков, как и командир московцев — типичное порождение аракчеевской эпохи. Храбрейший из храбрых на плацу и отчаянный трус под пулями.
Изначально ничто не говорило, что Тарутинскому полку придется сыграть едва ли не самую трагическую роль в Альминском сражении.
ЦЕНТР
Бородинский
Теперь настала очередь самого спорного элемента русского боевого порядка — центра. Сразу за дорогой (примерно в 250–300 метрах от нее, «…влево от большой дороги» {214} ) в двух линиях стоял Бородинский Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича полк полковника Евстафия Игнатьевича Верёвкина-Шелюты 2-го, одного из самых родовитых офицеров российской армии, потомка старинного белорусского шляхетского рода. [28] Что касается личности полковника Верёвкина, то мнения о нем у многих, знавших его, разнятся. Например, адъютанту Меншикова
28
Полковник Евстафий Игнатьевич Веревкин-Шелюта — Умер 16 ноября 1855 г. от ран во время обороны Севастополя. Похоронен на братском кладбище.
А. Панаеву он не понравился, хотя и показался лучше генерала Волкова. «Командир Бородинского полка казался человеком положительным, но, как в последствии оказалось, лишенным военных сведений; что касается командира Тарутинского полка, то он более походил на полкового попа, да таковым оказался и на самом деле».{215}
Не будем столь придирчивы. Если поверить всему, что писал в своих воспоминаниях А.А. Панаев, то в день сражения на Альме было только два гениальных военных дарования: он и его патрон — главнокомандующий. Остальные сплошь бездари, неумехи и посредственности.
20 сентября 1854 г. полк с приданной артиллерией (18 орудий) [29] занимал позицию в самом центре расположения войск Меншикова «на склонах покатых террас», {216} обеспечивая стык левого и правого флангов.
«В центре, левее Евпаторийской дороги, для обстреливания ее находились легкие №№ 1-го и 2-го батареи 16-й артиллерийской бригады, а за ними, в колоннах к атаке, Бородинский Наследника Цесаревича (ныне Лейб-Бородинский Его Величества) полк». {217}
29
Эта цифра фигурирует почти во всех первоисточниках, но явно нуждается в последующем уточнении.
Бородинцы имели в наличии все четыре штатных егерских батальона и, как и в других полках, не более 3000 человек личного состава. Вероятно, что полк, как и все части на Альме, был «…далеко не в полной численности».{218} Как и Тарутинский, Бородинский егерский был цветом русской армейской пехоты.
Полк был построен в две линии, в строю батальонов «к атаке» — четвертый (усиленный) боевой порядок,{219} по некоторым данным, перекрывая дорогу. Два батальона находились в первой линии с интервалом 350–400 шагов, два — во второй в 100 шагах за ними «на продолжении внутренних флангов».{220} Перед его фронтом располагались две легкие артиллерийские батареи — №1 и №2 16-й артиллерийской бригады.{221} Такое построение согласно «Воинскому Уставу о пехотной службе» 1831 г.{222} применялось «для действий на всякой местности» и потому считалось наиболее употребительным и универсальным.{223} Лейб-егеря хорошо вписывалось в местность, доминируя над подступами к мосту и юго-восточной окраиной Бурлюка.
Андреевский флаг над Альминскими высотами
Данные о количестве морских батальонов на Альминском поле у авторов разнятся. Но в основном называют присутствие одного или двух. Для начала попробуем понять, что же представляли из себя в действительности эти формирования?
О необходимости формирования частей из личного состава флота для действий по сухопутной обороне
2-й десантный батальон комплектовался личным составом кораблей «Ростислав», «Двенадцать Апостолов», «Императрица Мария», «Великий князь Константин» и «Варна». В июле 1854 г. последовало создание 3-го и 4-го десантных батальонов из десантных партий кораблей (вначале они именовались 1-м и 2-м резервными батальонами).
Батальонам были приданы десять горных единорогов, снятых с кораблей. В июле 1854 г. последовало создание 3-го и 4-го десантных батальонов из десантных партий кораблей (вначале они именовались 1-м и 2-м резервными батальонами). 3-й батальон формировался на кораблях 4-й флотской дивизии и состоял из 8 взводов, 4-й батальон (6 взводов) — на кораблях 5-й дивизии. Артиллерию, приданную этим батальонам, усилили до 16 орудий за счет горных единорогов, хранившихся в арсенале. Из них были сформированы две батареи, каждая из которых состояла из двух дивизионов, которые, в свою очередь, насчитывали по два взвода. 2(14) сентября, т. е. сразу после получения известия о начале высадки союзников в Крыму, моряками укомплектовали еще четыре батальона. Из них три назывались флотскими: 34-й — из команд линейного корабля «Уриил» и фрегата «Флора», 36-й — линейного корабля «Ростислав» и фрегата «Сизополь», 37-й — линейного корабля «Гавриил» и фрегата «Кагул». Номера батальоны получили в соответствии с экипажами, к которым были приписаны корабли.{224}
После того, как союзники высадились в Крыму, «…решено было морские команды обратить на защиту Севастополя». {225} Во исполнение задуманного на Альму был отправлен отряд (именно так он именуется в мемуарной литературе) под общим командованием капитан-лейтенанта Д.В. Ильинского. В своих воспоминаниях он достаточно подробно описал процесс формирования этого подразделения и его выхода к армии Меншикова.
«4 сентября…, по сигналу с адмиральского корабля “Константин”, я был потребован к начальнику штаба Черноморского флота адмиралу Корнилову. Мне было объявлено, что я назначаюсь начальником морского отряда одного сводного из абордажных партий батальона под командой графа Колленш-Рачинскаго [30] и полубатальона из стрелковых партий под командой командира брига “Язон” князя Ширинского-Шихматова. [31] Выход с отрядом назначен в 4 часа пополудни, с тем чтобы следовать на Альму, в 40 верстах от Севастополя, на присоединение к армии князя Меншикова.
30
Граф Колленш-Рачинский во время первой бомбардировки крепости на 3-м бастионе был разорван ядром пополам (Ильинский Д.В. Из воспоминания и заметок севастопольца//Русский архив. Кн. 3. М. 1892 г. С.78).
31
Князь Ширинский-Шихматов Иван Владимирович (1819–1855 гг.). В сражении на Альме — командир морского полубатальона из стрелковых партий. Из дворян Новгородской губернии. В 1837 г. выпущен из Морского кадетского корпуса мичманом на Черноморский флот. С 1838 по 1852 гг. крейсировал на различных судах у восточного берега Черного моря, перевозя войска и грузы. Лейтенант (1843 г.). В 1849 г награжден орденом Св. Анны 3-й ст. Капитан-лейтенант (1852 г.). В 1852–1854 гг. — командир брига «Эней», на котором крейсировал у абхазского берега. С 13 сентября 1854 г. — капитан-лейтенант 43го флотского экипажа. За отличие в отражении первой бомбардировки города произведен в капитаны 2-го ранга. Награжден орденом Св. Владимира 4-й ст. 22 ноября 1854 г награжден орденом Св. Георгия 4-й ст. 28 апреля 1855 г. смертельно ранен в бою за траншеи перед 5-м бастионом. Похоронен на Михайловском кладбище на Северной стороне Севастополя. Могила не сохранилась (Ляшук П.М. Герои «Севастопольской страды». Кавалеры орденов Св. Георгия за оборону Севастополя в 1854–1855 гг. Симферополь, 2001 г. С. 44)
Приказание было с точностью исполнено — и мы с песнями, как на приятную прогулку, отправились в путь»{226}
Если верить капитан-лейтенанту А. Жандру, именно от Качи утром 4 сентября «…отряд этот под командой кап.-лейт. Ильинского отправился к р. Альме в состав действующей армии».{227}