Альма
Шрифт:
«…Мы приостановились, в этот момент знаменный офицер был убит, а я свален с ног пулей, ударившей меня в грудь и сломавшей два ребра. Капитан Эванс помог мне встать, я вновь развернул знамя и побежал к земляному укреплению и укрепил знамя на нем…».{687}
Полковое знамя уэльских фузилеров было пробито в 16-ти местах. Но оно хотя бы было на месте. В другом полку его умудрились потерять. Королевское знамя 7-го полка в суматохе и неразберихе пропало, но потом было обнаружено со сломанным древком капитаном Пирсоном, адъютантом командира Легкой дивизии.
После этого по приказу генерала Кодрингтона его поместили между полковым и королевским
Хотя валлийцы сохранили знамена, они потеряли командира. Командир 23-го полка подполковник Гарри Честер, потерявший свою лошадь, раненный в руку, весь в крови, продолжал командовать полком, пока не получил смертельную рану в грудь, сделав при этом еще несколько шагов. Из воспоминаний сержанта Коннора:
«… Я услышал крики «Кавалерия! Внимание, кавалерия! Уходите! …Подполковник Честер …закричал «Нет! Нет! Нет!» и со страдальческим выражением лица, которое я никогда не смогу забыть, упал мертвым неподалеку от своей лошади…».{689}
Командир полка умер не сразу. Некоторое время лежал на земле, пытаясь что-то сказать тем, кто был рядом. К нему подбежал сержант Вильям Стайт и, взвалив тело командира полка на спину, вынес из-под выстрелов. Стайт донес умиравшего командира до полкового медицинского пункта, где распоряжался хирург доктор Ватт (кстати, в одном из источников о нем говорят как о реальном прототипе друга легендарного сыщика Шерлока Холмса — докторе Ватсоне). Вместе с ним находился его помощник, совершенно не военный, совершенно молодой человек, провизор Харрингтон, добровольно пошедший с полком на войну. С одной стороны, это был порыв патриотизма, охвативший его, как и многих ровесников. С другой стороны, юноша хотел получить хорошую медицинскую практику и сделать достойную карьеру врача. Мне неизвестно, как у него было с первой патриотической составляющей, но с практикой проблем не было точно. Пациентов уже с первых минут, было в избытке, поток их с каждым часом увеличивался кратно.
Эти двое с такой энергией занимались оказанием помощи раненым и умирающим солдатам и офицерам полка, что были удостоены чести быть упомянутыми в полковой истории.{690}
19-й полк «Зеленых Говарда» захватил (скорее, подобрал после боя) в качестве трофеев семь русских барабанов, два из которых экспонируются как боевые реликвии в полковом музее, а пять сохраняются непосредственно в полку. В истории полка утверждается, что они принадлежали Казанскому егерскому полку.
Но торжество и ликование англичан не были долгими, хотя генералы Кодрингтон и Браун спешно пытались организовать своих солдат, видя, что вторая линия, состоявшая из дивизий герцога Кембриджского и Ингленда, только подходит к реке и неминуема атака второй линии русской пехоты. Старый солдат Браун отлично понимал, что русские просто так батарею не отдадут.
Тем более, что рядом с ней фузилеры 7-го
ИРЛАНДСКАЯ ПАНИКА, или ЧТО МОЖЕТ СДЕЛАТЬ ПРИЗРАК КАВАЛЕРИИ?
77-й Истмидлэссексский и 88-й «Рейнджеров Коннахта» полки продолжали двигаться к Альме, когда произошло то, о чем некоторые, упоминая командира бригады Буллера, говорят, что он просто «…потерял голову».{691}
Этому предшествовали события, которые наглядно показывают, насколько тонкой гранью была у англичан линия между победой и поражением. До подхода к Альме ничего не предвещало беды. Основные события разворачивались правее, откуда сквозь едва доходивший до двух этих полков дым доносились громовые разряды орудийных залпов и треск ружейной перестрелки. Снаряды хотя и долетали, падая с пугающей точностью, большого вредя, судя по спискам потерь, не причиняли.
Шедшие впереди стрелки вели вялую перестрелку с русскими стрелками, но вскоре майор Норкотт увел их правее. Вскоре за «Зелеными куртками» в дыму исчез левофланговый полк бригады — 19-й.
Единственным полезным действием правого фланга англичан можно считать выделение в цепь командиром 77-го Истмидлэссексского полка подполковником Сиднеем двух рот в стрелковую цепь вместо ушедших стрелков, которая вступила в перестрелку с Суздальским полком, до линии застрельщиков которого было чуть более 500 метров.
В полковых отчетах 77-го полка так говорится об этом: «Гранаты начали плотно разрываться среди нас в 2 часа, когда сэр Джордж Браун остановил дивизию и развернул ее в линию. Деревня Бурлюк, которая была перед нашим правым флангом, в это время была подожжена врагом и стремительно разгоралась. Противник, кажется, имел очень точный прицел, так как каждый снаряд падал или рядом, или среди нас. Нам приказали придвинуться к старой стенке и ложиться, укрываясь от огня. Там мы оставались приблизительно 20 минут, когда был получен приказ продвигаться через виноградник и пересечь реку. Это было произведено в хорошем порядке под сильным огнем артиллерии…. Будучи левым батальоном Легкой дивизии, наш левый фланг был полностью открыт — и мы оказались перед фронтом сильной пехотной колонны противника, которая была приблизительно в 500 ярдах от нашего левого фланга. Подполковник Егертон немедленно развернул стрелков и гренадерскую роту влево, открыв с целью прикрытия нашего левого фланга интенсивный огонь по русской колонне…».{692}
Когда последовал приказ остановиться и залечь, оба полка выполнили его с облегчением, но долго им залеживаться на месте не дали.
Генерал Буллер приказал бригаде подняться и двигаться вперед, но Егертон категорически отказался выполнять этот приказ, оправдываясь впоследствии, что им было замечено перемещение русской кавалерии вдоль восточного ската Курганной высоты. Натаниель Стивенс говорит, что в солнечных лучах был замечен блеск медных касок, принятый за головные уборы в русской кавалерии.{693} Действительно, 57-й и 60-й казачьи полки несколько выдвинулись из-за скрывавших их от противника склонов. Это дополнительно свидетельствует в пользу утверждения, что, будь русская кавалерия более активной, ее действия могли существенно повлиять на ситуацию.