Альма
Шрифт:
Призрак русской кавалерии выглядел так убедительно, что стал официальной версией происходившего на правом фланге британцев, удачно навязанной российским исследователям британской историографией.
За недалекий период Кинглейк считал, что 77-й полк просто растерялся, а его командир «потерял голову», чем вызвал бурю возмущения в официальной и неофициальной хронике Мидлэссексского полка, утверждавшей правильность действий Егертона.{694} Если учесть, что голос Кинглейка — это голос Раглана, то понятна ярость главнокомандующего. Неизвестно, что сказал по этому поводу командир Легкой дивизии генерал Браун. С его тяжелым характером это не так уж трудно представить.
Но
Генерал Буллер, посчитавший мнение подполковника Егертона, стойкого, рассудительного и умного командира, за истину, тут же отменил свой приказ — и два полка перестроились в каре, приготовившись отражать кавалерийскую атаку. Фантом русской кавалерии продолжал преследовать британских командиров. Они, простояв все сражение на левом берегу Альмы, были уверены, что доблестно противостоят массам конницы и десяткам артиллерийских стволов.{695}
А теперь попробуем найти причину, которая вынудила действительно храброго Егертона остановить полк, а Буллера приказать остановиться и «Рейнджерам Коннахта». Вся причина на поверхности, как это часто бывает, когда проблема первоначально поражает своей важностью, а потом оказывается, что всё гроша ломаного не стоит. Случившееся проистекает из проблем формирования английской армии. В 77-й полк большинство солдат завербовалось из глухих деревень. Хотя система отбора предполагала приоритет выходцам из сельских районов как более физически развитым, но все же в армию предпочтительно набирались жители городов и пригородных районов, они оказывались более сообразительными, что и требовала от солдата британская армия середины XIX в.
Но, кроме того, что солдаты полка были из беспросветной провинции, это были ирландцы. Количество их в британской армии хотя и уменьшалось к 1853–1854 гг., но все еще превышало пропорцию к общему числу населения страны. К началу Крымской войны жители этой территории толпами шли записываться в армию, чтобы спасти себя и свои семьи от без малейшего преувеличения голодной смерти. Дело в том, что после того как в 1845–1849 гг. Ирландию сотряс голод, вызванный болезнью картофеля и неурожаями, стоивший жизни почти 1 млн. человек, провинция так и не восстановила свой продовольственный потенциал до середины 50-х гг.{696} Естественно, многие из мужчин предпочитали смерть от пули бесславному и безвестному концу от голода и болезней.
Так вот, мало того, что ирландские юноши укомплектовали подавляющее число должностей солдат 77-го полка несмотря на его формальную связь с Мидлэссексом, так еще в придачу нищета и недоедание загнали в его ряды представителей самых далеких, Богом забытых сел. В результате почти на 90% полк был ирландским. Но и это не всё: ирландцы всё-таки не самые плохие солдаты. Трагедия полка была в том, что это были самые нижние социальные слои. И без того никудышная система образования в Англии вообще обошла их стороной. Только один из пяти мог написать свою фамилию. Остальные не могли сделать и этого. Почти все они
Попав, как им показалось, в передрягу, ирландцы забыли тот скудный словарный запас английского, который им успели кулаками вбить в головы сержанты во время начального военного обучения.
Естественно, оказавшись впервые в своей жизни под огнем, увидев, что нескольким их товарищам уже оторвало конечности, они сделали то, что обычно делает малообученный солдат в такой ситуации, — начали сбиваться в кучи. Ни о каком движении вперед уже речи не было. Егертон сделал только то, что и мог сделать в этой ситуации: он остановил полк и с помощью невероятных усилий сержантов и офицеров «сбил» эту вопящую на непонятном гэльском языке толпу в подобие каре. Только воля командиров удерживала мидлэссексцев от разбегания в разные стороны, в основном в направлении тыла.
Думаю, что бригадный генерал Буллер это прекрасно понял. Была или не была кавалерия — дело третье и совсем неважное. Таким образом, Кинглейк отчасти прав: полк действительно растерялся. Но вот то, что Егертон «потерял голову», позволю не согласиться. Если бы это было так, то первым полком, «уносившем ноги» от Альмы, стал бы 77-й Мидлэссексский. Но этого не произошло.
Что касается 88-го полка, то «Рейнджерам Коннахта» просто ничего не оставалось, как тоже остановиться, принять тот же боевой порядок и ждать развития ситуации.
Натаниель Стивенс, из этого полка, вспоминал, что командир «рейнджеров» подполковник Сидней вначале остановил свой полк, затем понял, что опасность сильно преувеличена, и продолжил движение. При этом Стивенс ядовито замечает, что хотя традиционными ирландскими национальными чертами характера считаются напор и отчаянность, в этот день их проявления никто не увидел.{697}
Оставшиеся у реки полки бригады генерала Буллера (77-й и 88-й) были бы весьма кстати на левом фланге у Кодрингтона, который, будучи близоруким, совершенно не видел происходящего. Но до конца сражения они так и не сдвинулись с места, понеся весьма незначительные потери (77-й полк потерял около 20 человек убитыми и ранеными).
Действиям своих коллег по бригаде крайне негативную оценку дает упоминаемый мной сержант 19-го полка «Зеленых Говарда», считающий, что потери эти связаны всего лишь со случайными выстрелами, а не с огнем русских артиллеристов или стрелков.
ГВАРДИЯ ПРИБЛИЖАЕТСЯ
Оказывать помощь первой линии пришлось Гвардейской и Шотландским бригадам, хоть и менее жестоко, но страдавшим от артиллерийского огня в виноградниках на северном берегу Альмы. Этому предшествовала небольшая словесная дуэль генералов Бентинка и герцога Кембриджского, которые не могли скоординировать действия своих частей, и только вмешательство самого генерала Ричарда Эйри прекратило этот бесполезный спор под разрывами гранат и свистящей картечью.