Альма

Бермешев Тимофей Владимирович

— Да? — спросил я в трубку, присаживаясь на лавочку и предварительно сметая с нее снег рукой. Проходившая мимо старушка весьма не одобрительно покосилась в мою сторону. Ну, да, если смотреть ее глазами, то, что можно увидеть? Молодой оболтус сидит на скамейке в легкой курточке и тоненьких джинсах, без шапки и спокойно разговаривает по телефону. Точно себе уже последние мозги отморозил, так одеваться в конце октября. Да… зима в этом году будет ранняя. Хотя красиво, конечно. Желто-красные, а кое где и зеленые деревья под снегом… Даже мухи и те не все успели замерзнуть. В

кои-то веки коммунальщикам повезло, и оправдание о том, что зима опять подкралась незаметно, выглядит вполне правдоподобно.

— Здорово! — голосом Кости ответила трубка, — чего делаешь?

— На скамейке сижу, — честно ответил я.

— Завязывай с этим делом, — засмеялся он, — поехали лучше в бар, Витя вчера приехал.

— Да ладно?! — удивился я, — ты серьезно?

— Серьезней не бывает! Он тебе разве еще не звонил?

— Нет…

— Ну, значит, просто не успел. Собирайся, давай! Я за тобой заеду. Как раз Миша еще в отпуске. Я сначала его захвачу, а потом уже к тебе.

— Эм… извини Костя, я сегодня не могу, — с грустью ответил я. Бросать вампиршу одну надолго, и уж тем более напиваться в баре, зная, что спать тебе придется в квартире с очень серьезным и непредсказуемым противником не хотелось совершенно.

— Да ты чего! Мы его больше года не видели! Неужели ты не хочешь с ним поговорить?!

— Хочу, Костя, очень хочу, но не могу при всем желании.

— Задание опять, небось, какое-то дали?

— Типа того, — уклончиво ответил я, — а на сколько он приехал? Насовсем или погостить?

— Погостить, он там по ходу уже не хило себе устроился, не хочет обратно возвращаться. Пару недель у нас побудет, потом в Таиланд на отдых, ну и снова за работу. Большим человекам становится парень.

— Эх, — с грустью проговорил я, — ну что ж так не везет-то а. Я, скорее всего, только к выходным свободен буду.

— Ну, смотри, страж Родины, за свои слова отвечаешь.

— Куда ж я денусь, — усмехнулся я, — может, тогда забьем субботу на отдых, у Миши на даче посидим?

— Да без проблем! Сегодня тогда все обмозгуем и я тебе напишу вечером, идет?

— Было бы отлично.

— Ну, значит, договорились, — уже не так разочаровано прогудел Костя, — давай, до связи!

— Пока, — ответил я гудкам в трубке.

Эх, блин, ну что за невезуха. В кои-то веки друг приехал, а тут такое… Еще и Митров завтра к себе на совещание вызывает, как пить дать очередная заварушка намечается, по пустякам он дергать не будет. Облом так облом…

Поднявшись со скамейки, я направился в магазин. Почему-то просто дико хотелось сладкого, от стрессов что ли? Мозг я последние дни вроде не перегружал до такой степени. Поэтому помимо стандартного мужского набора: пельмени с майонезом, я захватил еще и тортик. Потом подумал и добавил к этому набору бутылку вина и килограмм мяса с картошкой. Процесс приготовления пищи меня всегда успокаивал, так почему бы не заняться этим вечером? Пройдя к кассе я расплатился за покупки и отправился домой.

Но уже подходя к подъезду, вдруг неожиданно осознал, что весь мой путь занял не больше получаса, и этого времени всяко не

хватит девушке, для того чтобы прийти в себя и привести свои мысли в порядок. Вздохнув, я открыл дверь и, поднявшись на лифте на свой этаж, позвонил соседу. Сосед был мужик правильный, и хоть и удивился моей просьбе подержать мои продукты в своем холодильнике до вечера, но виду не подал. Поблагодарив его за это, я снова спустился вниз и отправился на обход. А что еще оставалось делать? Выгнали из собственной же квартиры, и отказать не смог. Джентльмен, мать его. Махнув на все рукой, я отправился выполнять свои основные обязанности.

Почти восемь часов блуждания по району не принесли совершенно никакого результата. Ни одной сущности, и уж тем более твари обнаружить не удалось. Даже обидно, сейчас бы я не отказался кого-нибудь прибить, хоть душу бы отвел. Гопников тоже не наблюдалось. Совсем тоска. Куда катится этот мир? В очередной раз вздохнув, и кляня про себя подлую череду невезения, я пошел домой. Единственной пользой сегодняшнего дня можно было назвать разве что, тот факт, что за один день я обошел практически весь свой участок. Завтра еще прошвырнуться в пару-тройку дальних дворов, и недельная норма работы выполнена. Лепота! Ну, хоть что-то хорошее.

Дома меня встретила привычная по утреннему инциденту разруха, и Асерана, сидящая в моем любимом кресле, по самую шею закутавшаяся в плед и поджавшая под себя ноги. Выглядела она настолько жалобно и беззащитно, что я невольно задумался, а сколько людей расстались со своей жизнью попавшись на уловку таких вот красавиц? Душой я очень ей сочувствовал и хотел утешить, но разумом понимал, что передо мной сидит не юная, обиженная жизнью девочка, а представитель иного вида, за плечами у которого опыт столетий, и для которого как раз уже я являюсь милой, неопытной девочкой. Впрочем, в моем сне она была совершенно другая, но проверять на себе я это не хотел. Как говорит Владимир, «наивный романтик с душой нараспашку — профессия весьма опасная и не способствует долголетию».

— Тебя долго не было, — осторожно проговорила она, взглянув на меня своими пронзительными глазами из темноты. Шторы на окнах были плотно задернуты, верхний свет не горел. Все освещение составляла одинокая лампочка, болтавшаяся под потолком, которую я зажег при входе в квартиру.

— Решил дать тебе время, как ты и просила, — ответил я и начал разгружать сумки, забранные, по пути домой у соседа, — ты извини, но я очень хочу есть, поэтому если ты не против, то давай продолжим наш разговор на кухне. Там мне проще будет готовить.

— Хорошо, — просто ответила она, и, не снимая пледа, пошла за мной на кухню, где уселась на табуретку между столом и холодильником, все также, поджав ноги под себя, — тут все очень странное, сейчас все так живут?

— Большая часть страны, — согласно кивнул я, ставя на плиту кастрюлю для картошки и сковородку, — а в каком году ты эээ… заснула?

— Когда на нас напали, на календаре было шестнадцатое июля тысяча восемьсот семьдесят пятого года.

— Эк, — чертыхнулся я, — а на календарь ты сегодня не смотрела?