Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск. Премия имени Н. А. Некрасова, 200 лет со дня рождения. 1 часть
Шрифт:
Разговор с Ольгой состоялся на редкость вразумительный и безо всяких соплей. Он посадил её на диван, встал рядом на колени, взял ладони жены в свои руки и заговорил:
– Оленька, милая моя! Я хочу сказать тебе…
– Я всё знаю, Костик! – прервала его жена и освободила свои ладони из рук мужа. – Я тебя не держу! Тебе действительно надо быть рядом с ней, если не хочешь потерять сына…
Наверное, те же «добрые люди», что сообщили про неё Константину – о невозможности иметь детей, донесли до Ольгиных ушей и то, что у Авроры не всё в порядке с детовынашиванием. По своему горькому
– А ты знаешь? Я тоже хочу братика нашим дочкам, – снимая напряжённость в разговоре, сказала Ольга.
– Прости меня, Оль! Как так получилось?.. Я же тебя люблю! И буду любить, но…
– Знаю! – снова перебила она его. – Вспомни тот здоровенный словарь. Вспомнил? Чувство самоотверженной привязанности. Это любовь. А самоотвержение – это отказ от своих личных интересов для блага других. Просто, как в математике. Пифагор нас так и учил. А что получилось… А получился не самый плохой вариант. Моё сердце для тебя никогда не закроется… Буду ждать!..
Ольга встала, поцеловала стоявшего на коленях мужа в темечко, как целует провинившегося сына мать, и вышла из комнаты.
Он почувствовал себя студентом, сдавшим экзамен, к которому был совсем не готов. Преподаватель поставил ему отличную оценку лишь за былые заслуги.
Про официальный развод речи не шло.
Дочери отнеслись к такому повороту событий философски – не осуждали, но и не одобряли.
Константин с Авророй сняли квартиру рядом с работой. В самой фирме по-разному восприняли эту новость. Директора уважали. «Прессу» считали женщиной порядочной. Поэтому большинство коллег желали им только добра, не забывая при этом посочувствовать Ольге.
За время беременности Аврора несколько раз ложилась в больницу на сохранение, но врачи были уверены в успешных родах. Молодые родители выбрали роддом, где собирались пополнить население города ещё одним жителем.
В тот день Константин приехал домой на обед. Открыв дверь, он увидел будущую маму. Она стояла в коридоре одетая, держалась руками за низ живота и негромко говорила: «Надо ехать… Надо ехать». Вещи для роддома собраны были заранее. Вышли из дома, сели в машину и поехали рожать…
Аврору сразу увезли на скорой в горбольницу. Константина спасателям пришлось вытаскивать через крышу (водительская дверь превратилась в месиво), предварительно срезав её. Молодой пьяный урод, который в них врезался на своём внедорожнике, не получил даже царапины. Он всё доказывал полиции, что ехал по знаку «главная дорога», а светофор ему «до лампочки». Свидетели видели, как он проскочил на большой скорости на красный.
Константина, без сознания, увезли в ту же горбольницу. На следующий день его привели в чувство, и он узнал, что Аврору спасти не удалось. Вот так, на ровном месте, возникают небесные переходы с этого света на тот свет. А мальчик, спасибо врачам, родился живой и здоровый.
Об отце такое сказать было нельзя. Слишком сильный был боковой удар. Даже подушки безопасности не помогли. Сколько он мог протянуть, никто не знал. Может, месяц,
За сутки до операции Константин собрал их, пригласив ещё главврача и Ольгу. Он хотел прилюдно ознакомить всех со своим завещанием. Надо было внести ясность в ближайшее будущее, а дальше уж как судьбе будет угодно…
Когда они вошли в палату, Костя полулежал на кровати на большой подушке. Ему так было лучше всех видно. Слева от него из голубого атласного конверта для новорождённых, лежавшего на кровати, виднелась красноватень-кая рожица маленького человечка. После недавнего кормления человечек спал, а папа его осторожно обнимал.
Пока адвокат зачитывал завещание, Ольга не могла оторвать глаз от содержимого конверта. Даже после ухода мужа её сердечко не билось так сильно, как сейчас. Рядом, в двух шагах, спокойно посапывая, лежала живая мечта их последних семейных лет.
Константин всё завещал Ольге. Она только успевала подписывать документы, что ей подавали. Когда бумаги закончились и всё было подписано, завещатель попросил оставить их наедине. Все вышли. Они остались вдвоём, наедине с конвертом…
– Подойди ко мне, Оль! – попросил он, доставая правой рукой из-под одеяла свёрнутую в трубочку бумагу, перевязанную синей ленточкой. Затем посмотрел в неё, как в подзорную трубу, и подал ей.
Она развернула сию грамоту, прочитала, что там было написано, и тихо ойкнула. Это было простое свидетельство о рождении. Но…
Матерью была записана она, Ольга! Отцом – Костя. Вместе они стали родителями нового гражданина – Константина Константиновича.
– Прости меня! За всё прости, Оля!.. Кроме тебя, никто не сможет вырастить нашего сына так, как я бы хотел… Или что-то не так?
– Так, всё так! На твоём месте я поступила бы так же!
Она нагнулась, обняла ладонями его голову и несколько раз крепко расцеловала. Он не остался в долгу. Давненько её руки не испытывали прикосновения знакомых горячих губ любимого человека.
– С кормилицей я договорился на первое время, а там сама посмотришь. Забери нашего сына отсюда сегодня. У меня завтра операция. Обо всём остальном после…
– Да, я знаю. Заберу, заберу! – успокоила его Ольга, подошла к ребёнку, взяла на руки и прижала к груди.
Маленький Костя зашевелился, приоткрыл оба глаза и разинул рот. Но детского крика никто не услышал. Его губёшки что-то тихо прошептали на одному ему понятном языке, реснички захлопали, приветствуя маму, и, устроившись удобнее, он снова равномерно засопел. «Ну вот и познакомились, Константин Константинович!» – подумала мама, уже официальная и единственная. Ещё она подумала, что судьба не могла поступить иначе в такой ситуации.