Алмаз - драгоценный камень
Шрифт:
— Ну и хорошо, — облегченно вздохнул Юрий Павлович…
Вечер и еще полдня прошли в унынии. А после четвертого урока Ивас догнал Алекса на улице, хлопнул по плечу и сказал:
— Держи хвост морковкой, кореш! Подумаешь — порох! Давай лучше заведем себе овчарку! Выдрессируем и подарим пограничникам. Вот ребята ахнут!.. Сразу, как поешь, выходи. Пойдем искать материал для будки.
ПЯТЬ НОТ
Зима в городе не загостилась. Едва промелькнул короткий
Манькин спуск блаженствовал — грел на мартовском солнышке свою натруженную, истертую до глины спину.
Два дня стояло тепло. Но вдруг подул резкий холодный ветер, колючим шершавым языком досуха вылизал тротуары, заставил легко одетых горожан поторапливаться.
— Аленка, я сегодня привезу ящиков на растопку, — уходя на работу, сказал папа. — Вы с мамой сложите их. А я вернусь и разобью.
Возвращаясь из школы, Алена на обочине дороги против своего дома увидела гору ящиков. Она быстренько переоделась и пошла перетаскивать их наверх, к забору.
Прибежала Аня и тоже стала носить.
Алена видела, как из своей калитки выскочил Ивас. Постоял и побежал к пятиэтажному дому. Вскоре Ивас вместе с Алексом прошли мимо и остановились у соседнего дома. Приплясывают на ветру, а сами то и дело на нее с Аней поглядывают.
Вышла Тамара в красивом голубом пальтишке. Прогулялась по своей стороне и тоже стоит, смотрит, как они работают.
Носить ящики от дороги по крутому откосу трудно. Аня запыхалась и присела отдохнуть.
— Глянь! Анька уже выдохлась! — засмеялся Ивас.
— Не обращай внимания, — посоветовала подружке Алена и ответила пословицей: — «Двое пашут, а семеро руками машут!»
Мальчишки притихли. Потом Ивас снова крикнул:
— А ты что стоишь, чистюля художникова?! Тамара дернула плечом и отвернулась.
— Хочешь, Аня, я про двух лентяев расскажу? — громко, чтоб услышали мальчишки, сказала Алена. — Спрашивают одного: «Ты что делаешь?» — «Ничего!» — отвечает лентяй. «А ты что?» — спрашивают второго. «А я ему помогаю!»
Аня рассмеялась. Тамара крутнулась на месте и пошла к своему двору. Ветер, как крылья, разметал полы ее пальтишка.
— Вот Алена трахнула! Не выдержала, улетела Тамарка на крылышках! — хохотал Ивас, показывая пальцем.
Алекс что-то сказал ему. Ивас смолк. Ответил с вызовом:
— Ну и что? Ну и пойду! — однако не пошел, а крикнул: — Хочешь, я тебе помогать буду?
— Хочу! — просто ответила Алена. — Давно пора.
— А чего ж ты сразу не позвала? — подходя, спросил Ивас.
— Откуда я знаю: может, ты тоже боишься запачкаться!
— Я-а-а?! — возмутился Ивас. Схватил большой ящик, поволок наверх, крича Алексу: — А ты чего стоишь?
— Думаю, — ответил Алекс.
— Чего тут думать? Берись. Сами они наверх не вскочат.
— А я хочу, чтоб сами! —
Алена принесла. Алекс размотал Веревку и кинул конец вниз. Ивас обвязал ящик. Алекс потянул, и ящик пополз по склону наверх. За ним поползли к тротуару второй и третий.
— Хорошо придумал, — похвалила Алена. И только похвалила, как ящик выскользнул из петли и с середины откоса кувырком полетел вниз.
— Эх ты! Профессор кислых щей! — отскочив в сторону, крикнул Ивас. — На кукан его надо! Понял?… Алена, тащи клещи и молоток.
Толик выдернул большой гвоздь, согнул его, привязал к веревке. Просунул крючок в щель ящика и скомандовал:
— Тяни, Алекс! Теперь не сорвется.
И тут Алена увидела стоящую рядом Тамару. Она была уже в стареньком пальтишке и в больших кожаных перчатках.
— Томочка! — обрадовалась Алена. — Вот молодец!
Теперь Аня с Тамарой цепляли ящики на крючок, мальчишки мигом втаскивали наверх, и Алена складывала их у забора. Работа пошла так быстро, что через полчаса все ящики уже лежали аккуратным штабелем на тротуаре.
— Слушай, Алена. А что вы с ними дальше?… — спросил Ивас.
— Придет папа, разобьет на дощечки. А потом топить будем.
— Прямо с гвоздями в печку?
— Что ты! Гвозди надо повыдергивать.
— Так и я говорю: давай сами разобьем и повыдергиваем! Такими гвоздями — ого! — что хочешь сделать можно! — Ивас поколебался, до все же спросил: — Дашь немножко?
— Чего? Гвоздей? — удивилась Алена. — Да забирай хоть все!..
Так же дул мартовский ветер. Но никому холодно не было. Мастерская во дворе Алены работала полным ходом. Толик и Алена молотками разбивали ящики. Аня с Алексом клещами вытаскивали гвозди, а Тамара уносила и складывала дощечки в сарае ровными стопками.
— Гляди, Аленка, как красиво! Сучочек насквозь, как янтарь, светится… Да погляди же! — настаивала Тамара.
Алена глянула. Молоток, оставшись без присмотра, вильнул и вместо доски ударил по руке.
Ивас зажмурился: «Сейчас как заревет!» Но рева не было. Ивас открыл глаза. Тамара с Алексом испуганно смотрели на Алену. У Ани лицо стало такое, будто не Алену, а ее стукнул тяжелый молоток. Она сорвалась с места и побежала к калитке. Алена отвернулась и, приплясывая от боли, махала рукой.
Прибежала запыхавшаяся Аня с белой сумочкой, на которой был нарисован красный крест. Она осторожно промокнула кровь ваткой, смазала йодом и залила медицинским клеем.
— Спасибо, Анечка, — все еще морщась от боли, Алена повернулась к Тамаре. Взяла у нее дощечку с янтарным сучком. Сказала: — Красиво… Но когда человек работает… Папа говорит: таким надо по шее давать! Поняла?
— Я нечаянно! — вскрикнула Тамара, прячась за Алекса.
— А за нечайно бьют отчайно! — жестко сказал Ивас.