Алмаз. Книга первая
Шрифт:
— Андрюшенька-душенька, — обратился к нему Костя, как герой русских сказок, — уработался. За всех лямку тянет, бедный, — как ни странно, говорил он шутя, прощая брату грубость и перетягивание одеяла на себя. — Может, отдохнуть немножко?
— Отдохнешь с вами, — пробурчал Андрей. — С одним только клипом мороки. Ну вот приспичило тебе снимать его у черта на куличках?
— Это режиссерское виденье, Андрюшенька.
— Знаем мы твое виденье, — мужчина снова зыркнул на меня. — Так ты Маргарита? — Тут обо мне уже пошла слава, а я и не знала. — Если хочешь узнать мое мнение,
Он словно спрашивал, смогу ли сделать это и я. Уже второй человек за сегодня советует мне обходить Костю стороной. Будто сама не знаю.
— Не читаю журналы, — безразлично пожала плечами, чем вызвала смех сурового Андрея.
— И правильно делаешь, там только и печатают о таких охламонах, как мой братишка.
Его телефон зазвонил, и мужчина отошел в сторону, чуть ли не слово в слово повторяя предыдущий монолог, но уже адресованный другому человеку. Хотя они с Костей и братья, но, насколько я успела заметить, были совершенно разными. Костя был творческим началом, а Андрей — прагматичным. Но, кажется, они идеально дополняли друг друга на выбранном ими поприще: один творил, второй находил пути, как получить из этого прибыль.
***
Приближался вечер и моя смена в кафе, так что, с учетом времени на обратную дорогу, пора было покидать радушную компанию.
— Хватит рассиживаться, Константин, — поднялась с качелей, — вам еще везти меня домой.
Музыкант снова перевоплотился в Казанову и начал со мной заигрывать:
— Может, останешься на ночь? — небрежно предложил парень.
Я нагнулась к самому его лицу и, надув губки, состроила из себя страдающую от разлуки с любимым.
— С удовольствием, сладенький, но мамочке надо работать, чтобы купить тебе конфетку.
Я выпрямилась, и меня неизвестно откуда окатило холодной водой. Успела заметить только две весело подпрыгивающие косички. Вот таким детским способом Ника решила отвадить от возлюбленного соперницу.
— Вероника, тебе крышка! — завопил всегда сдержанный Ваня и пустился на поиски нашкодившей сестры. — Ох, родители тебе всыпят, когда я им все расскажу!
С волос и одежды стекала вода, а Костя давился от смеха.
— Ты такая сексуальная.
— Заткнись, — поправляла липнувшую к телу одежду.
— Ладно, — выдохнул он, — пошли в дом, найдем тебе, во что переодеться.
— Надеюсь, это не будет одежда твоих бывших, — скривилась от отвращения.
— Одежда твоего будущего парня подойдет?
Я даже не обратила внимания на его замечание. Одела бы сейчас и мусорный мешок, только чтобы не расхаживать в неприлично прилипшей к телу одежде, которая вызывающе подчеркивала все, что должна была скрыть, в том числе кружевное белье. Черт дернул сегодня надеть его!
Мы поднялись на второй этаж, Костя вручил мне одежду и, схематично объяснив, что где находится в его комнате, вышел, любезно оставив меня одну и даже не обронив по пути ни одной сальной шуточки.
Сменив имидж, если можно так сказать, я выглянула в коридор в поисках
Я бродила по комнатам, заглядывая в открытые двери. Не очень вежливо, но я так и не успела осмотреть дом и теперь самостоятельно наверстывала упущенное.
В одной из комнат меня привлекла яркая часть интерьера. Посередине кабинета стоял массивный стол на резных ножках, покрытый лаком, а вместо так распространенного офисного стула на колесиках стояло исполненное в таком же стиле глубокое кресло. Я оглядывалась по сторонам, медленно проводя рукой по гладкой лакированной поверхности столешницы.
Стеллажи были уставлены книгами, а несколько полок почему-то занимали компьютерные диски. Пришлось склонить голову набок, чтобы прочитать написанные от руки названия: «Отрыв», «Гараж», «Летнее».
— Это мамина коллекция, — Костя подошел так тихо и заговорил совершенно неожиданно, что меня передернуло.
— Я же просила не подкрадываться, — толкнула ладонью его в грудь.
— Почему ты каждый раз так пугаешься?
— Старые привычки, — нервно передернула плечами. — Я же говорила, что мой отец был полицейским, а город у нас маленький, все друг друга знают. Попасться было бы позором, так что я до сих пор озираюсь по сторонам, когда выпиваю. Это отложилось где-то на подкорке, на уровне рефлекса.
— Так ты не была пай-девочкой?
— Я была самой обычной, — и вернулась к разглядыванию стеллажей. — А это коллекция чего именно? — никак не могла сообразить.
Костя достал с полки диск и вертел в руках, разглядывая. Судя по улыбке, он навевал ему какие-то приятные воспоминания.
— Мама снимала наши первые репетиции и выступления, — пояснил.
— Она поддерживала тебя в твоих начинаниях? — пыталась представить себе его мать.
— Говорила, что я «необычный мальчик», — вернул диск на место. — До сих пор не знаю, что она имела в виду.
— Можно взглянуть? — с надеждой посмотрела на парня.
— Там нет ничего интересного, — отнекивался, — только нелепые попытки делать вид, что мы настоящая группа. Там больше детские дурачества.
— Тем более включай, — привстала на цыпочки и достала с самой верхней полки диск с названием «Отрыв», — тоже хочу оторваться.
Костя выудил из ящика стола ноутбук и компакт диск характерным жужжанием завращался в дисководе. После небольшого ожидания, пока загрузится видео на экране, появился крупным планом сам Костя. Ему было лет шестнадцать-семнадцать, не больше. Голос был чуть выше, чем сейчас, а в лице все еще присутствовали детские черты.
— Мам, ты нам мешаешь, — говорил он прямо в подрагивающую камеру.
Женский голос за кадром смешливо ответил:
— Костик, ты будешь еще благодарить меня за мой неустанный труд в качестве оператора. Когда ты станешь известным, эти записи принесут тебе миллионы.
— Понятно, в кого у тебя такое чувство юмора, — заметила я.
Юный Костя крикнул через плечо:
— Ребята, моя корыстная мама не собирается уходить.