Алмаз
Шрифт:
А потом произошло ужасное: я зацепилась за плиту и упала, в кровь разбив колени. Ну как можно быть такой неуклюжей идиоткой? Зарыдала, не столько от боли, сколько от отчаяния. Шанс был упущен.
И тут… Боже… Голоса, шаги… Я даже не успела встать на ноги, когда подбежали двое евнухов с факелами. Madonna! Не знаю, что они обо мне подумали, но я решила воспользоваться моментом. Закричала: «Остановите ее, остановите! Кадин решила сбежать!» И показала, в какую сторону направилась Селия. Удивительно, но скопцы послушались. Пробежали мимо, словно я была джинном-невидимкой.
Я с трудом
«Вон она, вон она! — закричала я. — Держите беглянку!» Но евнухи и так уже заметили кадин. Я с удивлением обнаружила еще двоих стражников, бегущих с другой стороны сада. И еще двоих. Шестеро кастратов с факелами. Для того чтобы попасть в ловушку валиде, Селии не надо было даже открывать Дверь в Птичник.
Аннетта поежилась.
— Это были высокие, огромные мужчины без coglioni. «Английскую розу» быстро догнали. Я хотела закричать, но тут показалась луна и стали видны новые грани коварства матери султана. Стоявший рядом с Селией евнух обнажил меч.
Монахиня схватила девочку за руку и сжала так крепко, что конверса чуть не вскрикнула.
— Евфемия, что я наделала! Господи, прости меня! — заплакала она. — Лишь тогда я поняла, что подругу не собирались спасать.
Ее убьют прежде, чем несчастная добежит до ворот.
«Подождите! — Я побежала к ним, забыв о разбитых коленях. — Не прикасайтесь! Она ничего не сделала!» А потом случилось чудо…
Аннетта обвела келью невидящим взглядом.
— Он поймал добычу, но, услышав мой крик, опустил ятаган. Я бежала, рыдая и вопя. Скопец обернулся посмотреть, кто шумит, будто не решался выполнить приказ. Лицо англичанки перекосилось от отчаяния. Она посмотрела на меня и закричала: «Ты!»
Никогда не видела ее такой. Сначала я пришла в ужас, не понимая, что подруга имеет в виду. «Это ты позвала стражу!» — закричала Селия. «Нет!» — «Это все-таки была ты!» — «Прошу… Позволь все объяснить…» Я говорила с трудом, а она и слушать не хотела: вырвалась из рук евнуха и бросилась бежать. Другой стражник взмахнул ятаганом — и подрубил ей ноги, словно мясник. Лезвие сверкнуло в лунном свете. Два быстрых взмаха.
Сначала я даже не поняла, что случилось. Она просто упала.
Аннетта встала на колени. Ее лицо напоминало маску.
— Упала как подкошенная, словно поваленное дерево. У меня на глазах. Евнухи ударили ее сзади. Рассекли сухожилия. Так иногда поступали с рабами, чтобы те не сбежали.
В комнате повисла напряженная тишина. Вдалеке зазвонил колокол. Из других келий доносилось шуршание — монахини готовились к первым утренним молитвам. Но ни Аннетта, ни Евфемия не пошевелились, словно по безмолвной договоренности.
Через некоторое время на ведущей в капеллу лестнице раздались последние удаляющиеся шаги, и девушки остались одни.
— Что же было дальше? —
Рассказ о судьбе Селии заворожил маленькую конверсу. Аннетта легла в постель, укуталась в одеяло, чтобы унять дрожь.
Я не скоро узнала правду. Подруга не умерла. Я бы услышала выстрелы. Никто не знал, что с ней стало. Девушка просто исчезла. Растворилась в воздухе, будто никогда и не существовала.
Воробышек в клетке, на подоконнике проснулся, зачирикал и стал чистить перышки.
— Жизнь в гареме не изменилась. Никто не вспоминал о Селии, или Кейе, как ее там называли. Не вспоминали даже ее подруги, кисляр Гюльбахар и Тюрхан. Я знала, валиде наблюдает за мной. Думаю, она терялась в догадках, что произошло. Неужели я предала подругу? Пришлось смириться. Я должна была позволить ей считать меня предательницей. Ни единым словом не выдала, как скучаю, как отчаянно хочу узнать, что с англичанкой, где она. Я держала глаза открытыми, а язык — за зубами. Носила идеальную маску. Но поклялась, что однажды найду влюбленную дурочку и мы вместе выберемся на волю.
Прошло четыре года. Каждый из них был как две капли воды похож на предыдущий. А потом, практически в один день, произошло два поразительных события. Во-первых, я наконец-то узнала, где Селия.
— Как же тебе удалось?
— Удивительно, но мне рассказала сама валиде. — Аннетта недоуменно покачала головой. — Она ездила в старый дворец, его еще называют Домом слез. Когда умирает падишах, его женщины переезжают туда жить. Я пришла в покои валиде, и она в какой-то момент сказала: «Сегодня видела твою подругу, Кейе». Спокойно, словно рассуждала о погоде. Можешь представить, что я почувствовала? Сначала решила, что ослышалась. «…Видела… Кейе». Неужели уши мне не врут? Закружилась голова.
Но я привыкла к уловкам Сафие — на старости лет у нее совсем испортился характер, — поэтому опустила глаза, чтобы та не могла разглядеть моего лица.
«Ваше величество?»
«Я сказала, что сегодня видела твою подругу Кейе в старом дворце».
Видела Кейе?!
«Да, ваше величество».
Слова будто не желали вылетать изо рта. Селия жива! И совсем рядом! Все эти годы! Оставалось надеяться, что дрожь в голосе не выдаст меня.
Я подала валиде шаль и помогла усесться у окна. Она очень любила там сидеть. Вдруг я вспомнила, как впервые ожидала ее приказаний в той же комнате. Тоска смертная! Нас было четыре, ее любимых прислужниц. Мы все время стояли. Как болела спина! Валиде могла часами смотреть на корабли в бухте Золотой Рог — мечтала, строила планы. В тот день, после стольких лет, уже казалось, что я никогда не знала другой жизни.
«Жаль, — задумчиво сказала валиде, глядя в окно. — Она всегда нравилась падишаху».
Я знала, что должна быть начеку. Непостижимо как, но Сафие видела все даже у себя за спиной. Поэтому я не решалась поднять глаза.
«Ты сегодня необычно молчалива, Айше», — сказала она чуть погодя.
Молчалива? Господи! У меня нещадно саднило горло. Я не знала, люблю ее или ненавижу. Открыла рот, но не смогла вымолвить ни слова.
«Не плачь, — мягко сказала валиде. — Я знаю, что такое любить подругу».