Алмазная лилия
Шрифт:
— У нас гости? — ничего не понимала я, скидывая туфли и засовывая ноги в пушистые розовые тапочки.
— Ага. Проходи на кухню.
Я и прошла. На нашей крошечной кухне на крошечном табурете за крошечным обеденным столом сидел массивный, словно шкаф, мужчина. С бородой. Нет, первое впечатление обманчиво. Это не шкаф. Скорее, комод. Потому что вширь и ввысь он примерно одинаковых габаритов.
Когда-то я спрашивала маму, кто был мой отец. Давно. Ещё в детстве. Она сказала — какая к черту разница, если его в нашей
Что сказать: никакого обаяния и уж тем более веселья я В ЭТОМ не видела. Скорее, он был пугающим. И чёрный классический костюм на нем смотрелся нелепо, ему бы больше кольчуга подошла. И топор. Или молот. Что мама вообще в этом гноме нашла?
Потому что я как-то сразу поняла, откуда у меня маленький рост и плотное телосложение. В папу, чтоб его!
— Ну здравствуй, — холодно поприветствовала я блудного родителя. — Чего припёрся?
— Лиля! — придушенно ахнула мама за спиной.
— Что "Лиля"? Зачем ты вообще пустила ЭТО в наш дом?
— Генрих — твой отец!
— Я догадалась. Стоп, что? Какой к черту Генрих? Я Владимировна!
— Ну… Лилия Генриховна звучало как-то слишком пафосно, — растерянно ответила мама, вдруг потеряв всю уверенность. — Лилия Владимировна красивее. И потом, я не думала, что Генрих вообще нас когда-нибудь найдет!
— Как видишь, он проявил чудеса дедукции. Ты что, ему моего чая заварила? — я с возмущением принюхалась и заглянула в свою любимую большую чашку, которая теперь стояла перед ЭТИМ. — Как ты могла!
— Генрих любит чай…
— Мама!.. А хотя ладно. Разбирайся с ним без меня. Я пойду погуляю лучше.
— Стоять! — рявкнул ЭТОТ басом. — Сидеть!
Я вообще-то девушка порядочная и воспитанная, но сейчас, глядя в наглые серые глаза, членораздельно и громко произнесла, куда ему следует пойти. Да-да, именно туда, где побывала моя мать, когда мной забеременела. Да, матом.
— Лиля!
— И ты тоже… иди, — послать матом мать все же язык не поворачивался.
— Лиля, да послушай же! Генрих приехал за нами! Мы… будем жить с ним.
Я с искренним изумлением посмотрела на мать. Она что, свихнулась? Ей всего сорок восемь, рановато для маразма.
— Девочка…
— Слушай, папаша, ты не понял? — ух, Лиля разозлилась. — Тебе объяснить на пальцах, куда я тебя послала?
Он вдруг загоготал, хлопая огромной ладонью по столу, который жалобно затрещал, и осклабился.
— Моя девочка, никаких сомнений! Алла, выйди.
Мама быстро закивала и исчезла, предательница. Я скрестила руки на груди, оперлась спиной на косяк двери и выжидающе на него уставилась. Ну давай, поведай мне душещипательную байку, как ты годами нас искал и наконец нашёл.
— Лилия, ты мой единственный ребёнок, — пробасил "гном".
— Допустим.
— Других у меня не будет. Все, отгулялся.
— Импотенто? — сочувственно покивала
— А, ты об этом. Стоит. Но после сильного облучения я бесплоден.
— И ты вспомнил, что есть я?
— Ну, не то, чтобы вспомнил, — скривился Генрих. — Я понятия не имел, что у меня есть ребёнок. Мы с твоей матерью только однажды и виделись. Ну, не в том смысле однажды, что однажды…
— Избавь меня от подробностей! — выставила ладони вперёд я. — Я поняла. Вы больше не встречались. После того краткого романа.
— Угу, так и есть. Я и забыл про неё.
Я поджала губы. Нет бы про вечную любовь заливал!
— Я с тобой честен! — напомнил этот. — И вообще я бы сына предпочёл. Но что родилось, то родилось.
— А чего от нас хочешь? — мне начинал нравиться этот чувак.
— Наследница моя ты. Я богатый. Очень. Честно.
— Чем докажешь?
Он, мрачно глядя на меня, вытащил из кармана замшевый мешочек и вытряхнул из него… мама дорогая! горсть прозрачных сверкающих камней, самый крупный из которых был величиной с перепелиное яйцо.
— Это что, брюли? — ахнула я. — Настоящие?
— Тебе бумагу показать? Или ювелира пригласить?
— Ты вор? — прямо спросила я. — Ювелир? Сторож в Алмазном фонде?
— Я… пожалуй, владелец прииска. Приисков, — важно ответил мужик.
— Охренеть.
— Ага.
— И насколько ты богатый?
— Ну… весь этот город могу купить.
Я не то, чтобы ему поверила. Но вдруг сразу вспомнила, что в холодильнике у нас мышь повесилась, а еще я моря ни разу не видела. Нет, такой папаша все же лучше, чем алкоголик, правда?
— Допустим, я тебе верю, — осторожно сказала я, отлипая от косяка, садясь за стол и трогая ногтем один из камушков. — Только это… бесплатный сыр лишь в мышеловке бывает. Меня смущает то, что ты нас нашёл. Ну отписал бы всё племянникам, двоюродный братьям или кому там ещё. Я-то тебе зачем?
— Ты родная, — отвел глаза бородач. — Ну и вообще…
— Поподробнее.
— Я цверг.
— Чего-о-о?
— Цверги — это…
— Я вообще-то в библиотеке работаю, — перебила его я. — Цверги — это гномы. Или у тебя фамилия такая? Генрих Цверг, немец, ага. Только в Германии нет приисков.
— Гномы — это слово ругательное. Не надо так.
— Ага, как негры.
— Именно. Быстро схватываешь. Вся в меня.
Мне захотелось стукнуться головой об стол.
— Вон пошёл, — мрачно сказала я. — И без справки от психиатра не приходи.
— Лиля…
— Мне полицию вызвать? Я говорю, давай, проваливай, и стекляшки свои забери. Гном недоделанный.
— Я никуда не пойду.
— Мам, вызывай полицию!
— Да выслушай ты меня! — грохнул кулаком об стол мужик. Стол не выдержал такого наезда и, крякнув, развалился. — Ох ты ж…