Алмазная лилия
Шрифт:
Но наблюдательный Валик все понял гораздо лучше толстокожего цверга. Он ушёл, тихо закрыв за собой дверь.
— Лиль, а ты чего пришла? — догадался спросить цверг.
— Побрейся, — тихо ответила я, подходя вплотную и утыкаясь лбом в его плечо.
— Что?
— Побрейся.
Он вздрогнул всем телом, осторожно обнял меня и переспросил:
— Сейчас?
— Да.
Сглотнул, потом подхватил меня на руки (сильный, надёжный!) и понёс в постель. Уложил на подушки, недоверчиво заглядывая мне в лицо. Стянул через голову рубашку, откинув куда-то в сторону, а потом дрожащими руками освободил
— Неправильно, — нахмурилась я. — Не так.
— А как? — выдохнул он.
— Сделай, как будто ты главный, — попросила я.
Он протяжно выдохнул и опустил лицо, пробормотав:
— Тогда будет очень быстро и, наверное, больно. Уверена?
— Да.
И… меня словно камнепадом накрыло. Было, действительно, очень быстро. И даже немного больно — все, как он и сказал. Но только первый раз. Иен был нетерпелив и груб, но от его урчания и крепких рук все вспыхивало внутри. А еще он даже не пытался остановиться, нет. Он словно боялся, что я передумаю и убегу. А я ощущала себя любимой и очень желанной, и уже одного этого осознания мне хватало для удовольствия.
Надеюсь, альвы нас простят за то, что мы здорово шумели почти всю ночь.
— Иен, тебя жизнь ничему не учит, да? — лениво спросила я, когда солнце уже было высоко. Из тёплой постели вылезать не хотелось, да и в теле все ещё ощущалась сладкая усталость.
— Что не так? — всполошился цверг. — В чем я опять провинился?
— Ты ведь знаешь, что я уйду?
— Ну. Я не должен был? Но прости, ты сама пришла. Если это было испытание на прочность, то ты, Лиль, дура, и я ни о чем не жалею. Всё равно бы не отказался. Или что, бриться надо было? Тут извини, терпения не хватило. Виноват.
— Я не про это.
— А про что? — в голосе цверга тревога пополам с раздражением.
— Дети, Иен. Мы не предохранялись. А что, если…
Он шумно задышал, заворочался и сел, уставившись на меня.
— Какие дети? — с ужасом переспросил он. — В смысле, дети?
— Понимаешь, когда мужчина и женщина вместе… ммм… обмениваются физиологическими жидкостями…
— Лиль, что ты несёшь? Да, я готов признать, что был неосторожен. Надо было позаботиться. Но ты застала меня врасплох. Я только об одном и мог думать. Лиль, давай поженимся, а? Я и браслеты новые выковал. Сам. И я очень хочу детей. Ты ведь теперь не уйдёшь? А вдруг и в самом деле — ребёнок?
— Уйду, конечно, — вздохнула я. — Я так близко к цели. Не могу же я все бросить из-за гипотетического ребёнка. Может, и не будет ничего. Значит, ты не специально…
— Не специально, — хмуро ответил Иен. — Но тебя теперь не отпущу. Как ты себе это представляешь? Одна будешь ребёнка растить? Я тогда с тобой пойду.
— А зачем ты мне нужен — без документов, без образования, без навыков жизни в технологическом мире? Кем ты там будешь — бомжом? Работать без документов нельзя, а я одна двоих не прокормлю. Да и не будет никакого ребёнка… наверное.
— А если будет? — вкрадчиво спросил цверг. — Давай тогда ты подождешь и убедишься точно.
Я
— Только попробуй отобрать у меня моего ребёнка, — сжал руку на моем плече Иен. — Тебя я ещё смогу отпустить. Если не любишь меня — все равно не удержу. Но за ребёнком даже в другой мир пойду.
— Не сможешь. Папаша секстант свой… в смысле перемещательный артефакт профукал. Никак ты в другой мир не сможешь.
— Тогда я просто сломаю эту твою алмазную лилию. И никуда ты не уйдёшь.
— Да? — подскочила я, вырываясь из его рук. — А кто тут заливал про доверие? Про "никогда не обижу и принуждать не буду"? Ненадолго же тебя хватило!
— Так то о тебе речь шла, — зло ответил Иен, тоже подскакивая и натягивая штаны. — А ребёнок — это другое.
— До тех пор, пока ребёнок — часть меня, ничего не другое. И вообще, какое тебе дело! Моё тело, мой ребёнок, моя жизнь. Тебя в ней не предусмотрено. Ты себя из моей жизни сам исключил.
— Сколько раз мне перед тобой извиняться? — рыкнул Иен. — Ты уж для начала определись, чего хочешь, а потом меня обвиняй. Сначала отталкиваешь, потом сама приходишь, потом про детей разговор заводишь. А потом снова "пшел вон, убогий, не нужен ты мне?" Так разве делается? Я ведь тоже не каменный, Лиля, я живой цверг! У меня сердце есть. И мне тоже больно. Я как собачка вокруг тебя бегать не нанимался.
Он ушел в ванную, хлопнув дверью, что-то еще ворча, потекла вода, заглушая слова.
Я опустила голову и закусила губу. Действительно, о его чувствах я и не подумала ни разу, увлеченная саможалением.
34. Как архивариус архивариусу…
— Я добыла вам пропуск в архив, — объявила за обедом Альвия торжественно. — Вильгельму и Лилии. У них бумаги соответствующие.
— Зачем нам в архив? — меланхолично спросил Вилли, не отвлекаясь от десерта.
— Если где-то и есть нужные вам сведения, то только там.
Вилли кивнул и потянулся за третьим куском торта. Я, ковыряясь ложечкой в своей тарелке, робко глядела на Иена. Он, поймав мой взгляд, отвернулся. Какой… обидчивый, а! И все же тормознутый, как и все цверги. Неужели не понял, что я уж так, кокетничаю? Просто… ну вот сейчас чуть-чуть сделай шаг навстречу! Будь настойчивее! Но Иен не обращал на меня внимания, вот прям совсем. Демонстративно. А ночью его всё устраивало! Я понимала, что вот-вот расплачусь, поэтому решительно отодвинула тарелку и дернула Вилли за рукав:
— Будешь толстым — Грэта тебя разлюбит. Пошли уже.
— Куда?
— В архив, конечно!
— Лиль, ну такие дела так сразу не делаются… — я вздохнула, а потом взяла серебряную крышку от блюда и громко, глядя в глаза ленивому побратиму, блямкнула ей об тарелку. — Понял, идем сейчас.
Вот! Блям — это всегда работает! Одна радость, что я в клане Алмазных мало наблямкала, а то быть бы мне женой Крокодила, а это страшно.
— Ничего не знаю, ни про какие лилии я не слышал, — в голосе возрастного эльфа звучала откровенная скука.