Алмазное сердце
Шрифт:
Пытаясь укрыться от этого в собственной памяти, я щитом выставлял все то светлое и доброе, что хранилось там, но чужие кошмары прорывались в мои воспоминания, корежа их до неузнаваемости. Мне с трудом удавалось отличать истину от лжи, но, когда я уже всерьез испугался, что злобный дух заразит меня своим безумием, видения прошлого погасли, уступая место нереальности настоящего. И не понять было, к лучшему это или же наоборот…
Я вновь разделился, как тогда со своим волком. Одна часть меня осознавала, что всего этого нет и не может быть на самом деле, а другая блуждала впотьмах, не зная,
— Выпусти меня отсюда, — шептали похожие на посиневшие губы покойника листья. — Выведи.
Жесткая трава ломалась под ногами с хрустом и звоном давимого стекла. Осколки резали подошву и вгрызались в стопы…
— Выпусти!
Выпусти ты меня, полоумная стерва!
И где, Мун ему в тещи, Рик?
— Там, где и должен быть, — раздалось у меня в голове. — У двери.
— Почему ты молчал?! — заорал я со злостью и с облегчением одновременно. — Не представляешь, что тут творится!
— Я здесь тоже не пасьянс раскладываю, — ответил невидимый шаман. — Дамочка настырная, так и рвется наружу. Так что ты поторопись. Все узнал?
— Нет.
Самого главного Анна мне так и не открыла. Содержимое блокнота ее мужа оставалось загадкой.
— Времени мало. — Голос Рика начал теряться в невнятном шуме. — Если не получится, просто иди к двери.
— Куда? Я не знаю, куда!
— Просто иди…
Жуткий лес казался бесконечным, но я, похоже, начал к нему привыкать, научился осторожно ступать по стеклянной траве и уже не ежился под неприязненными взглядами глазастых цветочков. Правда, продираться через опутавшие деревья лианы, похожие на свисающие с ветвей внутренности, удовольствия не доставляло…
— Джед!
Сердце остановилось и тут же забилось стократ быстрее. Забыв о брезгливости, я обрывал сочившиеся зловонной слизью побеги, спеша туда, откуда послышался крик, одновременно молясь о том, чтобы он оказался лишь плодом моего воображения.
— Джед!
— Сана!
Девушка вылетела на меня из кустов, оставив на растопыренных ветках клочки платья. Сбила с ног… по доброй нашей традиции. И, несмотря на боль от падения, тяжесть придавившего сверху тела и так знакомо ткнувший под ребра локоток, я не смог не улыбнуться.
— Джед! — Целительница обхватила руками мою шею, словно без всяких иносказаний собиралась задушить в объятиях, и расплакалась. — Я так… так испугалась. Я…
— Как ты сюда попала? — спросил я, не предпринимая попыток подняться, лишь прижимая ее к себе еще сильнее. — Ты же должна была ждать снаружи.
— Я ждала, — всхлипнула она. — Я очень-очень тебя ждала… Тебя…
Влажная от слез щека сама коснулась моих губ. Девушка замерла на миг, но не отстранилась, а в следующую секунду я подумал, будто все же лишился рассудка в безумном мире Анны:
— Не оставляй меня больше, пожалуйста.
— Не оставлю, — пообещал я ей, прежде чем поцеловать. — Никогда.
Ее губы были солеными от слез, а волосы пахли травами и дымом костра…
И цветочки глазели на нас с нескрываемой завистью…
— Джед, мне страшно здесь.
Милая моя, знала бы ты, как мне было страшно до твоего появления.
— Не бойся. Мы выберемся.
Руки-деревья раскачивались под налетевшим внезапно ветром, и трава шевелилась, выбрасывая цепляющиеся за ноги гибкие плети вьюнков. Местами размокшая от крови земля превращалась в настоящие топи, и Сана несколько раз проваливалась, но я крепко сжимал ее ладонь — не оставлю, никогда.
И без того темное небо стало еще темнее от закрывших его птиц: огромные вороны в безмолвии кружили над нами, словно чуяли скорую поживу.
— Мне страшно, Джед.
Рик, где ты?
Унери не отзывался.
Где ты, Мун тебя побери? Где эта дверь?
— Просто иди, — с трудом разобрал я в шуме усилившегося ветра. — Только не выпусти…
— Джед! Джед, помоги мне!
Я отвлекся на мысленный диалог с шаманом, и ползучая травка воспользовалась этим, чтобы схватить Лисанну и попыталась отобрать ее у меня. Не выйдет! С силой выдернув девушку из порвавшихся с треском пут, я ускорил шаг.
— Я боюсь, — шептала побледневшая целительница. — Я так боюсь, Джед. Выведи меня отсюда. Выведи, пожалуйста!
— Выведу, конечно же выведу…
Я осекся и глубоко вдохнул… Впрочем, дышал ли я тут? Был ли я живым в мире мертвых? Билось ли мое сердце? А если билось, отчего оно не замерло навсегда, когда предназначавшиеся Анне-Виктории пули пробили мою грудь?
— Джед? — Сана с тревогой смотрела в мои глаза, приблизившись вплотную и положив руки мне на плечи. Моя прекрасная мечта…
— Как звали твою мать? — спросил я у нее.
— Что? — Пушистые ресницы растерянно запорхали.
— Как звали твою мать? — повторил я. — Твой отец разводит собак? Он курит? Носит усы? У тебя есть кузены и кузины? Сколько их?
— Джед, я не понимаю…
Серебро волос померкло и начало медленно темнеть, голубые глаза наливались синевой…
— Ты понимаешь, — скривился я горько, до последнего верив, что не мог ошибиться. — Ты все понимаешь, просто не знаешь ответов на эти вопросы. Потому что я сам их не знаю.
— Ты обещал, что не оставишь…
Дрожащие от слез губы потянулись ко мне, и, пока она еще оставалась моей Саной, я не стал отказывать себе в маленькой иллюзорной радости, с поцелуем вытягивая последнюю картинку-воспоминание, ответ на вопрос, за которым я пришел сюда. Мы связаны здесь — так просто и так сложно.
…Пожелтевшие страницы дневника впитывают свежую кровь, и на них проступают ровные строки. Нет времени, чтобы прочесть, но я сделаю это позже. А сейчас…
Сейчас я просто отпустил Анну, позволив быстрым вьюнкам опутать ее тело и утащить в сыто чавкнувшую землю. Безумный мир не желал отдавать свою единственную обитательницу.