Алмазный век, или Букварь для благородных девиц
Шрифт:
Этот замок оказался крепким орешком – Нелл распутывала его несколько недель. Мешало то, что он, первый из всех замков, работал без сучка без задоринки – темный рыцарь не успел разладить его механизм, может быть, потому что все здесь было зашифровано и децентрализовано. Выяснилось, что исправную систему понять много труднее, чем сломанную.
Пришлось Нелл наняться подмастерьем к мастеру-шифровальщику и узнать все про коды и ключи к ним. После этого она получила собственный ключ, как знак нового сана, и отыскала работу в одной из палаток: ей поручили зашифровывать и расшифровывать книги. Ключ оказался не просто украшением; в нем была спрятана пергаментная трубочка с длинным числом, которое позволяло расшифровывать послание, если отправитель
Время от времени Нелл выходила из палатки, меняла книгу на золото и покупала еду и питье.
В один из таких походов она встретила другого шифровальщика, отошедшего перекусить, и узнала ключ на его шее – когда-то она с Ночными друзьями похитила его королевы фей! Она скрыла волнение, пошла за шифровальщиком и запомнила, где он сидит. В следующие несколько дней, переходя от палатки к палатке и разглядывая шифровальщиков, она нашла все одиннадцать ключей.
Ей удалось стащить книги правил, по которым ее хозяева отвечали на шифрованные послания. Книги эти оказались на том же особом языке, что и в двух предыдущих замках.
Другими словами, палатка Нелл действовала как очередная машина Тьюринга.
Легко было бы заключить, что весь этот замок, как и остальные – машина Тьюринга. Однако Букварь научил Нелл опасаться поспешных выводов. Ее лавка работает по правилам Тьюринга, но это не означает, что остальные – такие же. А если и такие же, этого мало. Она видела гонцов с книгами по дороге к замку, значит, в королевстве могут быть другие шифровальщики. Нельзя проверить, все ли они – машины Тьюринга.
Довольно быстро дела Нелл пошли в гору. Через несколько месяцев (которые Букварь уложил в несколько фраз) хозяева объявили, что не справляются – слишком много стало работы. Они разбили на краю ярмарки еще палатку и дали Нелл книги правил.
Ей добыли и новый ключ. Для этого хозяева отправили специальное шифрованное послание самому Королю-Койоту, чей замок лежал в трех днях пути на север. Через семь дней Нелл доставили ключ в алой бархатной коробочке с печатью Короля-Койота.
Время от времени кто-нибудь подходил и предлагал купить ее дело. Нелл всегда отвечала отказом, но отметила про себя, что ключи продаются и покупаются.
Теперь требовался капитал, который она вскоре сколотила успешной торговлей. Нелл скупила все одиннадцать ключей, продала палатку, обратила деньги в драгоценные камни, зашила их в одежду, выехала из шестого замка и двинулась к седьмому: замку Короля-Койота, конечной цели ее многолетних странствий.
Нелл в театре мадам Пинг; слухи о Кулаках; важный клиент; нападение Кулаков Праведной Гармонии; размышления о внутреннем устройстве рактивных игр
Как многие нанотехнологические конструкции, Линии Подачи состояли преимущественно из маленьких несложных атомов, занимающих верхний правый угол таблицы Менделеева: углерода, азота, фосфора, серы и хлора. Кулаки Праведной Гармонии к полному своему восторгу обнаружили, что все, сделанное из этих атомов, замечательно горит, если его поджечь. В низменной дельте Янцзы восточнее Шанхая разводили шелкопряда, здесь в избытке росли тутовые деревья, которые можно было срубить, навалить грудой под Линией Подачи и запалить.
В ниппонской подаче было много фосфора, и жители пудунских многоэтажек ясно видели в черном ночном небе яростное белое пламя. Одна магистральная линия тянулась к Нанкину, другая – к Сучжоу, третья к Ханчжоу; они пылали по всей длине, что неизбежно порождало среди наводнивших Шанхай беженцев слухи, будто горят самые эти города.
Новоатлантические подачи отличались высоким содержанием серы и при горении распространяли адскую вонь, которую ветер разносил на десятки миль, и на огромном пространстве людям казалось, что горит совсем рядом. Запах серы преследовал Нелл на мосту между Пудуном и старым Бандом. До нанотехнологии строить мосты через Хуанпу было и хлопотно, и дорого, поэтому в центре они появились относительно недавно и казались
Дней пять назад Нелл писала сценарий в кабинете мадам Пинг на сто одиннадцатом этаже и, выглянув в окошко, увидела на реке укрытую грязным брезентом баржу. Ее тянул доисторический дизельный буксир. За несколько сот метров до моста, по которому она шла сейчас, брезент зашевелился, из-под него выскочили молодые люди в белых рубахах, подпоясанных красными кушаками, в красных повязках на лбу и запястьях. Они метались по барже, разрезая ножами веревки. Брезент неохотно сполз, явив взорам выкрашенную красным палубу и на ней, в ряд, словно хлопушки, шеренгу таких же празднично-алых баллонов со сжатым газом. Нелл на мгновение не усомнилась, что это – кулаки, а в баллонах у них – водород или что-нибудь не менее горючее. Однако до моста они не добрались, баллоны взлетели на воздух от чего-то быстрого и маленького – чего именно, Нелл с высоты не видела. Баржа бесшумно обратилась в карбункул желтого пламени, вздувшийся на полширины Хуанпу. Приложив руку к алмазному стеклу, Нелл почувствовала тепло, как от человеческой кожи. В эпоху, когда крохотная батарейка вмещает больше энергии, чем все эти газовые баллоны, операция выглядела до слез беспомощной и жалкой. В ней было что-то от романтики двадцатого века, когда разрушительная сила еще оставалась функцией веса и объема. Так здорово смотреть тогдашние пассивки с большими, глупыми машинами, большими, глупыми пистолетами и большими, глупыми людьми.
Ниже и выше моста на погребальных пирсах толокся народ – это беженцы спускали своих покойников в Хуанпу. Длинные, завернутые в белое тела с высоты походили на сигареты. Власти Прибрежной Республики ввели на мостах пропускную систему, чтобы беженцы из сельских районов не скапливались в относительно просторных улицах, площадях и вестибюлях Пудуна, не создавали заторов и не мешали служащим идти на работу. Пока Нелл шла по мосту, сотни глаз засекли ее и теперь горели надеждой на подаяние: женщины трясли дистрофичными младенцами или детьми постарше, выдрессированными коматозно свисать с рук; мужчины выставляли открытые раны, безногие, торопливо перебирая руками, протискивались сквозь толпу, раздвигая лбами колени. Впрочем, таксисты были сильны и агрессивны, не чета деревенским, а слава о них шла такая, что вокруг каждого мгновенно возникало пустое пространство. Это, как известно, много ценнее самой машины, которая всегда может застрять в пробке; таксистская фуражка генерировала волшебное силовое поле, позволяющее владельцу двигаться без помех.
Таксисты окружили Нелл. Она выбрала самого рослого и принялась торговаться, выбрасывая пальцы. Когда цифра достигла приемлемого для него уровня, он резко развернулся. Толпа от неожиданности подалась назад, и метровый бамбуковый шест в его руке никого даже не задел. Таксист пошел вперед, Нелл побежала следом, не обращая внимания на мириады рук, дергающие ее за подол, и стараясь не думать, кто из нищих кулак и прячет в рукаве нож. Не будь на ней одежда из неразрываемого, неразрезаемого наноматериала, к концу квартала Нелл бы осталась голой.
Заведение мадам Пинг по-прежнему делало хорошие сборы. Завсегдатаи соглашались мириться с мелкими неудобствами по дороге. От моста до театра было рукой подать, и мадам наняла нескольких плечистых таксистов встречать и провожать клиентов. Театр занимал на удивление большую площадь, это при шанхайском-то ее дефиците, почти целую пятиэтажку эпохи Мао; когда-то все начиналось с двух квартир, с годами к ним присоединялись все новые комнаты.
Вестибюль был почти как в приличной гостинице, только без бара и ресторана – сюда шли не других посмотреть и не себя показать. Здесь дежурили консьержки, они быстро уводили посетителя с глаз и делали это до того молниеносно, что несведущий прохожий мог бы решить, будто у мадам Пинг стационарная контора по взятию заложников.