Алмазы французского графа
Шрифт:
— Ладно, Том, я все понял.
— Ну, и что ты на это скажешь?
— Пока ничего.
— А если они опять придут?
— Ничего страшного. Ты меня ведь все равно не знаешь, так о чем может быть разговор.
ГЛАВА 37
Анатолий громко вздохнул, и, собравшись с мыслями начал свой рассказ.
— Все произошло из-за того, что я пахал на шефа больше его самого, а платил он мне, на мой взгляд, недостаточно.
— Так! — подбодрил
— Ну и вот. Однажды в баре я встретился с Квычкиным.
— Встретились или познакомились?
— Встретился. Мы ведь были знакомы. Они, то есть, Таможенные, крышевали мой магазин, когда я еще работал один без Самохина.
— Понятно, ну и?
Мы выпили, потолковали о жизни. Квыча, то есть, Квычкин, поинтересовался, как мне работается с Самохиным.
— Поди жируете от бескрышия? — спросил он.
— А я возьми, да и ответь, — кто жирует, а кто только объедки со стола подбирает! Одним словом, дернул меня черт поплакаться ему в жилетку. Рассказать о том, как несправедливо Самохин распределяет полученную от нашей совместной работы прибыль.
— Значит, обижает тебя Самохин, — заключил Квыча. — Нехорошо!
— Да! — сказал я, — так что, мне один черт, под крышей мы работаем или без. Мне все равно от этой работы только копейки достаются.
— Хороши копейки. — Покачал головой Камушев. — Судя по Вашему сегодняшнему материальному положению…
— Да, Вы бы знали, сколько Самохин имел по сравнению со мной! — взорвался Бережной, перебив майора.
— Ладно, рассказывайте дальше. — Остановил его Камушев.
— Потом Квыча спросил, — а, правда, что родственничка Самохинского из верхов туранули?
— Правда! — сказал я, — только вам-то об этом откуда известно? Ведь никто пока ничего не обнародовал.
Квыча усмехнулся.
— Дурак ты, Толян! Там, наверху, еще пукнуть не успеют, а нам уже запах чуется! Знаем мы, откуда запахи улавливать надо. Профессия такая!
— Да! А вы, я гляжу, с тех пор тоже высоко поднялись. Теперь, похоже, покрупней рыбу ловите, чего вам отдельные небольшие магазинчики? Только путанка под ногами!
— Ну, почему ж, мы ничего не чураемся! Копейка, Толя, рубль бережет! А то, что по крупняку вдарять пытаемся, так это ж, благородное дело! — Лучше у богатого побольше взять, чтобы бедного не обидеть. Рабочие кадры, Толя, беречь надо. И потом, чего ж не взлетать, если можется? Ты, вон, не можешь, так и сидишь в заднице! Куда тебе с твоим Самохиным тягаться?
Бережной умолк и попросил закурить. Рокотов угостил его сигаретой.
— Я курить бросаю, потому и не взял с собой, — сообщил он, оправдываясь.
— Ничего, я не обедняю. — Шутливо успокоил его лейтенант.
— Ну, так, и что дальше? — принялся поторапливать его майор.
— Дальше? — В общем, нажаловался я ему спьяну на свое нелегкое сосуществование с Самохиным, на том мы и расстались. А через некоторое время, Квыча, очевидно переговорив об этом с Таможенным, позвонил мне и попросил встретиться.
— Поговорить надо, — сказал он, — дело есть.
Мы встретились на следующий день, и Квыча сделал мне предложение. Они, то есть "Таможенные", были не прочь сесть на хвост Самохину. Но, в деле этом было одно "НО"! Зона торговли находилась на нейтральной территории. Нейтральной эта территория считалась потому, что Самохина вообще никто не трогал, из-за его родственника,
— Вот, мы и придумали, Толя, одну фенечку! — сказал Квыча. — Так как ты работал с нами до Самохина, то тебе и козырь в руки.
— Что это значит? — не понял Бережной.
— Одним словом, тут такой расклад! Родилась версия, что ты, якобы, работая с нами, задолжал.
— Что?
— Тихо, не ершись! Послушай-ка дальше. А задолжал ты по той причине, что взял заем у Таможенного по старой дружбе на то, чтобы слиться с Самохой! Отдать обещал со временем, в процентах. Но, увы! Должок канул в лету! Ты, якобы, прикрываясь защитой высокого родственника Самохи, платить отказался. Объяснив это тем, что всего лишь взял свое, — то, что мы стягивали с тебя ранее за магазин.
— Да, разве они поверят в такую чушь? Вы, по логике, за такие дела, давно бы меня замочили.
— Поверят! У нашего брата на этот счет, тоже ведь свои заморочки. Ну, прикинь! Замочить тебя, это значит, себя обнаружить! А ты нужен Самохе. Тот сообщает о мокрухе родственнику и подставляет нас. А там и понеслось! Родственник связывается с кем?…. Надеюсь, дальше тебе сообщать не надо!
— Ладно, ну и что?
— Одним словом, ты нам задолжал, и теперь мы, узнав об отсутствии прикрытия Самохина, захотели вытянуть из тебя свой должок. От того, по праву, и прибрали фирмочку к рукам первыми. Вот такая заморочка, Толян! И тебе, при разборках, надо будет это подтвердить!
— А, на хрена мне все это нужно? — спросил Бережной. — Вы, что, заставите меня все это сделать насильно, так сказать, по старой дружбе?
— Зачем? Мы будем периодически отстегивать тебе со сборов!
— Ага, отстегнете вы!
— Напрасно ты так, Толян. У Таможенного слово крепкое. Это я тебе говорю. Если сказал, что будет отстегивать за помощь, значит, так и будет. И потом, мало ли что! Свой человек в стае противника всегда пригодится.
— В общем, Квыча тогда дал мне сутки на размышление, после чего я согласился. — Заключил Бережной.
— Согласились, значит? — покачал головой Камушев.
— Ну да! Вы думаете, у меня был другой выход, или я смог бы свободно от этого отказаться, после того, как они меня в это посвятили? — Да, откажись я, они бы точно меня прибили! Теперь — то им бояться было некого!
— Ладно! — Устало вздохнул Камушев. — Рассказывайте, как в этой связи разворачивались события дальше?
— Дальше? Дальше все было очень просто. Они вышли на Самохина и сообщили ему о том, что теперь он должен им платить. Тот, естественно, спросил, — с какого хрена? Я, мол, никому не платил, и платить не собираюсь. — Те стали давить, напирать, как они умеют. Самохин не соглашался. И тогда Таможенные решили действовать более жестко. Первым в плане стояло похищение его молодой жены, что они и собрались осуществить в ближайшее время. Дальше, собственно, я ничего не знаю, потому, что Володю убили.