Алмазы Шаха
Шрифт:
Подойдя вместе с Лукой к трапу, Миша перехватил у Гали увесистую дорожную сумку. Обнял — и, когда он пригнулся, Галя ответила ему довольно нежным поцелуем. По пути к машинам Миша поинтересовался, как прошел полет, на что Галя, бросив иронический взгляд на небо, ответила:
— Как в сказке. А это что?
Вопрос относился к стоящим впереди «вольво» и «тойоте».
— Это наши тачки.
— Ого. Чувствую, вы разбогатели.
— Разве мы были бедные? — Захлопнув за Галей дверцу и усевшись за руль, Миша неожиданно для себя самого сказал: — Если бы ты знала, как я по тебе соскучился.
Чуть
— Знаешь, я ведь тоже по тебе соскучилась. А куда мы сейчас едем?
— В гостиницу «Интурист». Новую.
— Да? — Откинувшись на сиденье, Галя беспечно улыбнулась. — Да, я читала, у вас там что-то построила фирма, кажется, американцы.
— Англичане. Мы сняли там для вас с Лизой два люкса.
— Даже два?
— Даже два.
14
Сообщив, что соскучилась по Мише, Галя наверняка сказала правду. После того, как они вошли в необъятный «люкс» новой интуристовской гостиницы, Миша едва успел поставить сумку и запереть дверь. Сразу же после этого их буквально бросило друг к другу.
Затем, через час, еще мокрые от душа, они вышли на балкон. Вглядываясь в раскинувшийся внизу порт, Миша спросил:
— Галечка, вы как с Лизой — располагаете временем до осени?
Повернувшись, Галя плотней запахнула накинутый прямо на голое тело махровый халат.
— Временем до осени? Ну… а что ты имеешь в виду?
— То, что мы все вчетвером, вместе с Витей и Лизой, можем прямо сейчас запулить вокруг Европы. В смысле, совершить круиз на рысаке.
— На рысаке?
— Да, у нас так называют пароходы. На дизель-электроходе «Украина», это лучший у нас рысак, валютный. Как?
Шутливо нахмурив брови, Галя сделала вид, что изучает Мишу. Наконец сказала жалобным голосом:
— Ой, ну а, Мишенька, ты как вообще все это — серьезно? Или — опять шутишь?
— Я похож на шутника?
Прижавшись к нему, Галя подняла глаза:
— Миш, ну ты что?
— Ничего.
— Конечно, я согласна. Разве может быть кто-то не согласен, когда предлагают такое?
— А Лиза?
— Лиза, конечно, тоже. Куда она без меня? А когда он отплывает, этот лучший ваш рысак?
— Через две недели. Если точней, через пятнадцать дней.
15
Слесарь, молодой парень лет тридцати, снова лег на землю. Он явно хотел спрятать лицо за крыло ремонтируемой машины. Стоявший рядом с ним Ченчин мысленно ликовал. Чутье в отношении этой бежевой «девятки», в которую, теперь уже это было ясно, двадцать шестого июля бросили гранату, его не подвело. Они со Свиридовым проверяли уже седьмой «автосервис». И везде терпели неудачу. На «девятку» же, в которой, по описанию, сидели два парня, по комплекции и возрасту очень похожие на тех, что наведались в квартиру Ларионовой, их навел осведомитель. Секач[Секач (жарг.) — осведомитель, в данном случае — секретный агент, работающий на милицию.], с которым постоянно работал Свиридов. И, по словам Свиридова, секач достаточно надежный. Идея же была его, Ченчина: проверить все происшествия, разборки, терки, канители и прочее в том
Покосившись в его сторону, слесарь наконец залез под машину по пояс. Наблюдая за его чуть шевелящимися ступнями, обутыми в дорогие кроссовки, Ченчин поймал себя на том, что злорадно усмехается. Сказал сам себе: стоп. Да, конечно, все так. Этот опарыш, пытающийся сейчас скрыть от него номер «девятки» — не противник. Если бы это был даже не опарыш, а вор в законе, они со Свиридовым все равно бы его раскрутили. Но не нужно злорадствовать. Пацан попался. Он теперь уже не сбежит — поскольку распластан перед ним. Что еще нужно — после стольких мучений?
Где-то в стороне, через несколько машин, стоящих над ямами, он слышал голос Свиридова, пытавшегося перекричать привычный шум, висящий над ремонтным двором «автосервиса». Подумал: надо подождать. Сейчас кто-то обязательно пойдет мимо. Ведь в конце концов, раскрутить этого слесарюгу — дело плевое. Секач Свиридова, тусующийся сейчас в группе небезызвестного Гвоздя, к сожалению, весь номер машины запомнить не смог. Ибо и не думал, что этот номер может кому-то понадобиться. Запомнил он лишь две первые цифры и то, что номер московский, а машина — частная. Так что сейчас, когда один из ремонтников, исправлявших поврежденную «девятку», в их руках, тут, если подойти грамотно, можно в конце концов точно определить, что же это за «девятка».
Свиридов теперь уже был ему виден. Выйдя в своей красной рубахе из-за машин, он о чем-то спрашивал остановившегося человека в промасленной робе. Ченчин терпеливо ждал, когда Свиридов повернется в его сторону. И, дождавшись наконец, махнул рукой: «быстро сюда».
— А? — Остановившись рядом, Свиридов поймал взгляд Ченчина, устремленный на еле шевелящиеся кроссовки.
— Он ее ремонтировал, — негромко сказал Ченчин.
— Да?
— Да. Но в последнюю минуту забуксовал. Отказывается называть номер.
— А-а… — Свиридов покусал губу. — Фамилию знаешь?
— Знаю. Савченко.
— Понятно. — Свиридов присел. Подергал за одну из штанин возле кроссовок. Дергал он довольно долго. До тех пор, пока Савченко, изобразив на лице всю злость, на которую был способен, не вылез из-под машины. Некоторое время он, продолжая наигрывать возмущение и злость, переводил взгляд с Ченчина на Свиридова и обратно. Наконец резко, пожалуй, резче, чем следовало, сказал:
— Что надо? Я не посмотрю, что вы менты. Огрею монтировкой.
— Да? — Свиридов усмехнулся. — Встань сначала.
— Зачем?
— Встань, говорят.
— Не встану. У меня срочный заказ. — Парень попытался опять залезть под машину. Не вышло: Свиридов железной хваткой ухватил его за куртку. Парень застыл. Да, подумал Ченчин, если Свиридов схватит — можно испытать некоторые колебания. Хватка у него стальная.
— Пусти, — сказал парень.
— Сейчас пущу. — Свиридов посмотрел на Ченчина. — Коль, где у тебя наручники?