Альмод
Шрифт:
Стены дома были выпачканы засохшей кровью, по полу от спальни до входной двери тянулся кровавый след.
– Отсюда выволокли тело, прямо из постели. Бедолага. – Вслух произнес Горт.
Утвари как таковой не было, глиняная посуда и та была разбита, в углу была сложена маленькая печка. А в спальне соломенная лежанка на досках. Из-за низкого потолка Горту пришлось передвигаться по дому в полусогнутой позе. Найдя в дровянике пень, он, за не имением выбора, приспособил под свой стул. Расправил пергамент и, макая заостренную палочку в чернила, принялся вычерчивать слова на бумаге.
«Двадцать седьмой день
Лорд Дьярви, сир Альрик, мной отбит Солвейг, состоялся ожесточенный бой с оборотнями. Были убиты полсотни зверей, остальные бежали, со своей стороны также понес потери.
Звери демонстрируют коварство, и некое подобие тактики боя. В целях экономии живой силы передвигаться и вступать в бой малыми группами запрещаю.
Оборотни, захватив селение, устроили подобие гнезда или логова, запасали человеческое мясо подобно тому, как мы запасаем на зиму мясо скота.
Теперь можете высылать в поселок селян. Обязательно выделите хотя полсотни воинов для защиты поселка.
Выдвигаюсь к Аудгейеру.
Принц Северного королевства, сир Горт Альмод.»
Горт развернул другой лист, вновь обмакнул острие палочки в чернила, и принялся за новое письмо.
«Двадцать седьмой день одиннадцатой полной луны 2349 года со дня великого разлома
Дорогой отец и король всего Северного королевства, в своем письме лорд Дьярви сильно приуменьшил бедствие, сразившее нашу страну.
Не осталось ни одного уцелевшего поселка на всем востоке, а цитадели подвергаются постоянным нападениям, силы защитников на исходе.
Боюсь, что даже нашего войска не хватит, чтобы совладать с этой напастью.
Их сотни, отец, а может и тысячи.
Мне удалось отвоевать Солвейг. Продвигаюсь дальше на восток. Необходимо направить ко мне …»
Горт взял письмо и разорвал его на четыре части.
– Это всего лишь волки, не я их должен бояться, а они меня. Просить и унижаться перед отцом, что мне не хватает сил обуздать волчье племя, не буду. Чтобы потом Рольф усмехался мне в лицо, и всем говорил о моей беспомощности, чтобы отец разочаровался во мне. Нет. Я достоин своего отца и на голову выше своего брата в ратном деле. Сколько бы их не было, среди них нет ни одной нечистой твари, которая смогла бы сломить дух и волю северян. Сотни лет мы боремся за эту, проклятую духами, земли. Это мое время, мой час, мой шанс доказать отцу и брату, что я достоин носить имя Альмодов.
Горт прожевал кусок вяленого мяса, допил мех с вином и вышел из дома. Навстречу ему уже бежал посыльный.
– Восемьдесят, милорд. Восемьдесят лошадей, и еще три, которые поедут со мной в цитадели.
– Доставь это лорду Дьярви лично в руки. – Горт вручил всаднику свернутое в трубочку письмо.
– Воины! – Взревел Горт.
– Доедайте ужин и седлайте коней, мы выдвигаемся к Аудгейеру. Тридцать добровольцев останутся здесь для встречи селян и будущего гарнизона поселка, затем они присоединятся к нам в дороге. Ну что? Найдутся среди вас добровольцы для конвойного отряда?
Солнце садилось, и начинал идти снег. Люди от неожиданного приказа растерялись и не знали, что делать. Многие еще не успели отойти от похорон своих товарищей. Но громогласные речи Горта привели людей в чувства. В его голосе был тон повелительный, королевский.
Собрав провиант и оседлав лошадей, воины выдвинулись в поход для освобождения очередного поселка.
Пройдя вниз по течению Вейга, отряд Горта прибыл в небольшую рыбацкую деревеньку, она не была отмечена на карте, которую дал принцу лорд Дьярви. Уже темнело, и Горт послал вперед всадников, чтобы осмотреться. Воины галопом промчались по узким улицам деревни. В ней было всего с десяток домов, на берегу все еще остались рыбацкие сети. Остальные солдаты во главе с Гортом прошли по улицам, вламываясь в дома, но, никого не было. Эта деревня была опустошена оборотнями, как и многие другие поселки.
– Нет! Она лишь маленькое дитя! Оставьте ее! – Раздавалось чье-то рыдание в конце улицы.
Добежав до всадников, Горт увидел, что трое его гвардейцев пытаются удержать пожилого мужчину, сильно исхудавшего и уже лысеющего.
– Она всего лишь маленькое дитя! – Упав на колени, взмолился старик.
Другой гвардеец отрывал девочку в окровавленных простынях от рук женщины, по-видимому, ее матери. На вид ей было не больше тридцати. Девочка, светловолосая, крошечными ручками цеплялась за подол матери. Она изловчилась и вырвалась из рук гвардейца, простынь сползла с ее тела на снег, обнажив ее. И тут Горт увидел на ручке у малютки следы зубов. Рана уже почти затянулась, но все еще кровоточила.
– Она оборотень, поэтому гвардеец и отнимал ее у родителей. – Понял принц.
– Оставьте их! – Приказал Горт.
Воины отпустили несчастных. Отец принялся обнимать и целовать дочку.
– Спасибо Вам, сир. Спасибо. Она еще дитя, она ни в чем не виновата! – Будто бы что-то пытаясь доказать Горту, восклицал старик.
– Она станет волком, нельзя ее оставлять, милорд. – Вмешался один из гвардейцев.
– Простите меня, но быстрая смерть для вашей дочери будет избавлением от проклятия, это лучше, чем то, что ее ждет. – Положив на плечо старого рыбака свою руку, сказал Горт.
– Она не проклята, сир. – Спокойным голосом, ответил старик.
– Милорд, луна.
Горт взглянул на небо, он уже и не заметил, как наступила ночь. И вот из-за густых облаков едва пробивался свет звезд, а из плотной тучи плавно выплывала луна. Сегодня было полнолуние. Лунный свет озарил лицо девочки, ее голубенькие глазки заблестели яркими желтыми бликами.
Всхлипывание девочки сменилось плачем, гвардейцы не отрывали взгляда от малышки, а руки держали на рукоятях мечей.
Тем временем плач сменился криком. Она вырвалась из рук отца. Горт еще прежде не видел обращения. Зубы ее начали выпадать, а из окровавленных десен полезли клыки, маленькие клыки, как у волчонка. Глаза поменяли цвет на ярко-желтый, когти, вырвавшиеся из фаланг пальцев, выдавили ногти. Горт услышал хруст костей, все тело девочки менялось и перестраивалось. Лицо начало вытягиваться и приняло форму собачьей морды. Крик перестал быть человеческим, а стал звериным рыком. Горт сделал взмах топором, собираясь прекратить муки девчонки. Но перед ним выросла тощая фигура ее отца.