Алое на черном (сборник)

Корсакова Татьяна Викторовна

Она послушно отвернулась, сунула руки в карманы.

Вода была прохладной, но Дэну все равно недоставало холода. Тело горело огнем, никак не могло остыть после Чудовой гари. Или он себя обманывает, и всему виной Ксанкин взгляд? Сколько ей лет? Есть хоть пятнадцать?

Когда Дэн выбрался на берег, Ксанка сидела по-турецки, что-то рисовала в своем блокноте. При его приближении она захлопнула блокнот, сунула обратно в рюкзак.

– Ты как? – спросила, не оборачиваясь.

– Терпимо. Идем в лагерь?

– Идем.

Какое-то время они шли молча, а потом Дэн

решился на разговор:

– Что с тобой случилось там, на гари? Ты отключилась…

– Да, наверное. – Ксанка кивнула. – Сначала меня точно позвал кто-то. Знаешь, это такой зов, которому невозможно противиться. А потом… – Она зажмурилась. – Я снова видела его, этого человека.

– Лешака?

– Да. Он был такой… жуткий, тянул ко мне руки. Одна рука обожженная, как и половина лица, и… – Она снова замолчала.

– И что? – спросил Дэн осторожно.

– Дальше все, провал. А потом уже ты. – Она робко улыбнулась. – Хорошо, что ты был рядом, – добавила едва слышно.

– Тебе не стоит больше туда ходить. – Дэн взял в руку ее ладонь. – Скажи, я могу тебя кое о чем спросить?

Девушка кивнула.

– Откуда у тебя этот ключ? Там, на гари, когда ты отключилась, он опять светился.

– Не знаю. – Ксанка накрыла ключ ладонью, словно защищая. – Он всегда был со мной, сколько я себя помню.

– Подарок родителей?

– Не знаю. – Она казалась растерянной. – Они не дарили мне ничего такого… бесполезного. Только если я сама просила.

Не дарили ничего бесполезного… Дэн подумал о своих родителях, о том, что с самого первого дня чувствовал их любовь и поддержку. Неужели бывает по-другому?

Бывает! Он видел это своими собственными глазами. Ничего удивительного в том, что она такая… дикая.

– Блуждающий огонь, – нарушила молчание Ксанка. – Ты ведь видел его вблизи. На что он похож?

– На зеленый туман. Туча говорит, словно что-то поднимается из-под земли. Что-то большое и светящееся. И Туча тоже чувствовал этот запах… – Дэн поморщился. – Вчера на гари и тот раз, когда нашел блуждающий огонь.

Они не успели договорить. У распахнутой калитки в нетерпении пританцовывал Василий.

– Построение через пять минут! Где вас носит?

– Мы уже пришли. – Дэн посторонился, пропуская Ксанку вперед.

– А тебя мамка искала, ужинать звала.

Ксанка ничего не ответила, растворилась в густой парковой тени, словно ее и не было.

– Ты с ней, что ли, того?.. – Василий выпучил глаза. – Ты с ней на затон ходил купаться?

– Ходил. – Дэн собственным ключом запер калитку, провел пятерней по почти высохшим волосам. – Пойдем, сам же говорил, построение через пять минут!

Дневник графа Андрея Шаповалова. 1909 год

С того памятного зимнего вечера жизнь моя переменилась. Я и не подозревал, что в сердце моем есть место еще для кого-то, кроме Игната. Оказывается, есть! Я понял это не сразу. Мне понадобились бессонные ночи и дни, полные мучительных раздумий. Зоя несомненно благоволила

ко мне, но кого она видела перед собой: друга детства, почти брата, или беззаветно влюбленного мужчину?

Я возмужал, раздался в плечах, месяцы общения с Лешаком разбудили во мне доселе дремавшие силы. Незаметно для самого себя я стал взрослым, таким же взрослым, как Игнат.

С Игнатом мы теперь виделись мало. Он учился в университете, жил в нашем городском доме, а в поместье появлялся только наездами. Городская жизнь изменила его до неузнаваемости, словно кто-то невидимый накинул узду на его буйный нрав. Галантный, щегольской, ироничный и насмешливый – светский лев. И лишь в деревне, отбросив условности, он ненадолго становился собой прежним, моим любимым братом. Так же, как и прежде, он надолго уходил из дома. Так же, как и прежде, я не знал, куда он уходит и что делает.

Я тоже уходил. По едва приметной тропке шел к дому Лешака, часы проводил за разговорами с ним, набираясь знаний и мудрости. Об этих моих визитах не знала ни единая живая душа. Игнату было неинтересно, а отцу стало бы больно, прознай он, что я поддерживаю отношения со своим спасителем.

Зоя появлялась у нас почти каждый день. Удивительная девушка! Красивая и умная, хрупкая и одновременно сильная. В ней было все то, чего так недоставало мне. Я рисовал ее тонкий профиль всякий раз, когда ко мне в руки попадало перо. Даже на страницах этого дневника живет ее портрет. Не слишком удачный, бесталанный, но с частичкой моей души.

Зоя призналась мне в своих чувствах первой. Сделала то, что должен был сделать я, мужчина. Она рассказывала о своей любви и смотрела мне в глаза, ее тонкие пальчики подрагивали в моей ладони. Удивительная. Не такая, как все. Любимая.

Я поцеловал ее сразу, как только с губ ее сорвалось последнее уже неважное слово. Наконец-то я поступил, как мужчина. В то время мне так казалось… Вот так я, наивный, видел проявление мужественности. Глупый мальчишка. В молодости все глупы и оттого счастливы.

Отцы наши известие о том, что мы с Зоей хотим пожениться, приняли благосклонно. Давние друзья и деловые партнеры, в этом союзе они видели и обоюдную финансовую выгоду, однако наша с Зоей юность удерживала их от поспешных решений. Венчание отложили на год, но мы не стали горевать. Что такое год, когда впереди целая жизнь?! Ослепленный любовью, я тогда и подумать не мог, что о Зое, моей Зое, может мечтать еще один человек.

Игнат приехал в поместье на летние каникулы. С его возвращением наш тандем превратился в трио. На первых порах меня даже радовала эта новообретенная братская привязанность. Непростительно долго я не желал замечать, как при появлении Игната с лица Зои сходит румянец, а взгляд делается задумчивым и самопогруженным, как она избегает оставаться с ним наедине.