Алое сердце черной горы
Шрифт:
Альзорий прервался на мгновение, обдумывая итоговое решение равенского вопроса.
— Перевешайте всех мало-мальски важных военачальников, а самого главного заголовского равенца — на Гунталь, на место коменданта по ротации. — Адьзорий злорадно ухмыльнулся. — А как отслужит, оставим его там работать пожизненно. Пусть погреет свои равенские косточки на обжигающем песке. Это приказ. — строго воззрился на консула принц, завершая совет.
Консул, беспрекословно приняв утвержденное принцем, удалился, его примеру последовал и генералитет. Альзорий же еще на несколько минут остался одиноко сидеть в своем кресле, обдумывая и запоминая
* * *
— Я знаю, Альзорий, ко мне забегал консул и пересказал все, что было на совете. — король Аврорум сидел на кровати под пиявочным кровопусканием, когда к нему зашел сын с докладом и встал у окна. — Не могу сказать, что одобряю отведение легионов от куттских гор, но в остальном… Ай! Осторожнее, коновал тугорукий, королю пиявки ставишь! — Аврорум резко дернулся в сторону, схватился за чрезмерно «укушенный» живот и громко выругал помощника лекаря с банкой живого «лекарства» в руках. Бессловесно выслушав брань, молодой врачеватель покорно склонил голову в повине и вернулся к своей обязанности.
— Я старался решать по справедливости, — Альзорий устало вздохнул, — стремился к тому, чтобы наши интересы при этом не пострадали ни коим образом.
— Так, ты — вон! — выгнав помощника лекаря, закончившего свою работу, Аврорум накинул на себя халат и, покряхтывая, сел в свое кресло. — Я тебе так скажу…
Чуть не захлебнувшись от прилива волнения, Альзорий весь превратился во внимание.
— Отправлю-ка я тебя в Гептархию, и посмотрю, как ты справишься с гражданской войной. В зависимости от твоих действий, я сложу с себя корону в твою пользу. — будто сказав нечто обыденно-будничное, почесал узорчатое после пиявок пузо Аврорум.
Вновь противоречия взялись разгрызать Альзория, но на этот раз жажда власти, подпитанная прошлым советом, вылились в легкое разочарование от того, что для короны на голове ему придется делать что-то еще, что королевский трон отделяют от него какие-то гептархийские поганцы… Подавить их, раздавить и разгромить…
Поймав себя на том, что он с громким скрипом стирает зубы друг о дружку, Альзорий молча поклонился отцу и поспешил к выходу.
— Делай все, что считаешь нужным. — Аврорум проводил пристальным взглядом уходящего сына, бросив эти слова ему вдогонку совсем не случайно…
Ответом отцовскому завету послужил лишь стук затворяемой двери, сопутствуемый мимолетным холодом сквозняка.
* * *
С момента совета прошло около месяца. Ко все более нарастающей фрустрации Альзория, волнения в Гептархии не утихали даже с введением в графство дополнительных легионов с северо-запада. Напротив, борьба за самый желанный престол, сразу после саргийского, переросла в полномасштабную гражданскую войну. Единственная задача, с которой справлялись сарги — не дать брожению расползтись по соседним землям. Единственным своим успехом Альзорий считал репрессии против равенцев и укрепление военного влияния Надзора на территории Равении, после чего рейдеры и вправду затихли. Посчитав эту проблему решенной, Альзорий почти безвылазно обитал в расположении гептархийских легионов, перебирая все возможности охлаждения пекла войны.
— Из семи противников только трое представляют реальную опасность… — в который раз повторял себе шепотом Альзорий, стоя у стола с картой Гептархии и уставившись на нее испепеляющим взглядом. — Четыре южных
Зайти на очередной виток замкнутого круга не дал принцу внезапно вошедший в палатку и приковавший к себе его взгляд генерал-легат от (III) — ей группы легионов.
— Вы что-то хотели, генерал? — раздраженным голосом вопросил Альзорий, не любивший, когда его полет мысли грубо прерывали.
Уверенно подняв подбородок в ответ на колючесть принца, генерал-легат заскрипел своим привычным голосом:
— У меня крайне дурные вести с Гунталя, Ваше Высочество.
Тревожно нахмурив брови, Альзорий уперся кулаками в две северные области Гептархии и обратился к (III) — ему:
— Докладывайте…
Глава VII
— … Как же мне надоела эта беспокойная, злая мощь! — Раздавид с усилием оторвался от борта судна, отирая бледно-синюшно-зеленоватое лицо, испещренное страдальческой гримасой.
— Отдохни… я могу… грести… подольше… — срывающимся от усилий и усталости голосом выдавил из себя слова Артемир, орудуя большим веслом руками, обмотанными засаленной тканью.
Со дня бегства равенцев из Гунталя прошло две недели. Две недели изнуряющего плавания для людей, не отдаляющихся от берега далее, чем на сотню метров, обернулись тяжеленным испытанием. Как выяснилось, Раздавид совершенно не переносит морских просторов, постоянно извергая нутро и пребывая в ослабленном состоянии. А ведь он, на пару с Хрграром, являлись самыми крупными и могучими из экипажа. Не зная, насколько растянется их поход, мореплаватели экономили еду и пресную воду, что плачевно сказалось на их трудоспособности. Учитывая все эти неудобства, неудивительно, что все пребывали в мрачном расположении духа.
— Нет, Артемир… Ты уже много часов гребешь… Я сменю тебя. — героически превозмогая мерзость болезни, Раздавид занял место на скамье, а Артемир буквально свалился с нее, прикрыв глаза беспокойно подергивающимися веками. Тоже отдыхающий в это время Кипар за плечи оттащил Артемира к корме, под навес, и поднес к его губам чарку с водой, тщательно ее удерживая, чтобы не расплескать. К ним подошел Датокил со своим целеуказателем и сел рядом.
— Признаться, не думал, что так трудно нам дастся этот поход… — голос Датокила источал обиду на самого себя. — Может статься, мы все тут просто умрем, а наши тела станут скудным кормом для местных рыб.
— Ничего… — Артемир с трудом разлепил веки. — Зато сдохнем не в недрах клятых шахт, покрытые грязью и потом, а в чистоте и свежести. — слабая улыбка Претендента передалась всем, кто расслышал его шепот в яростном шуме волн, бьющихся о борт их судна, тщетно пытающихся его расколоть.
— Эй, эй! Смотрите, что это?! — срывающийся на фальцет юношеский голос Вадупара взрезал воздух, привлекая всеобщее внимание. Обернувшись к мальчишке, стоящему на носу и яростно тянущему руку с вытянутым указательным пальцем по левому борту, Артемир поднялся на ноги, забыв мгновенно о слабости, и начал всматриваться в сторону, указанную дозорным. Сначала он ничего не увидел, но потом, всмотревшись как следует, увидел, как из-за горизонта выплыло нечто, похожее на гору.