Алое восстание
Шрифт:
— Что ты повторяешь эту чушь, словно попугай! — всплескивает руками Эо. — Вот твой отец имел право говорить о доблести… Хоть и он не идеален, но, по крайней мере, имел на это право. — В сердцах она дергает пучок травы, вырывая из земли. Я вздрагиваю, как от боли, словно при виде святотатства. — Это наша земля, Дэрроу, потому что она полита нашим потом и кровью! Сообщество, золотые прибрали ее к рукам. Сколько лет уже это продолжается? Сто? Сто пятьдесят лет мы роем шахты и умираем в них? Наша кровь и их приказы. Мы готовим планету для тех, кто для этого
Я качаю головой:
— Мой отец не дожил до двадцати пяти из-за этого чертова права.
— Он был слаб!
— Что ты, черт возьми, хочешь этим сказать? — Кровь бросается мне в лицо.
— То, что он слишком сдерживал себя! Мечты у него были правильные, но драться, чтобы воплотить их в реальность, он не решился.
— Ему надо было думать о семье!
— Он был слабее тебя.
— Осторожнее!
— Осторожнее? И это говорит мне Дэрроу, отчаянный проходчик из Ликоса? — усмехается Эо. — Да, твой отец был осторожным, послушным… а ты? Когда я выходила за тебя, то не считала осторожным. Другие говорят, что ты просто не чувствуешь страха. Они ошибаются. Ты боишься, и еще как!
Во внезапном порыве нежности она проводит бутоном гемантуса по моей груди. Цветок того же цвета, что обручальная лента на пальце. Я оборачиваюсь, опершись на локоть:
— Выкладывай, чего ты хочешь?
Эо вздыхает:
— Знаешь, за что я люблю тебя, проходчик?
— За чувство юмора, — хмыкаю я.
— За то, что ты надеялся выиграть лавры, — усмехается она, — думал, что сможешь. Киран рассказал, откуда твой сегодняшний ожог.
— Вот урод, язык как помело… Тоже мне, старший брат!
— Киран испугался, Дэрроу. Не за тебя, не думай. Он тебя испугался, потому что сам на такое не способен. Ему бы это и в голову не пришло.
Вот вечно она кругами ходит! Нет чтобы прямо сказать…
— Значит, любишь за то, что готов идти на риск? За честолюбие?
— За твои мозги, Дэрроу.
Вздыхаю, спрашиваю снова:
— Так чего ты от меня хочешь, Эо?
— Больших дел. Хочу, чтоб ты осуществил мечты отца. Сам же видишь, как люди смотрят на тебя, видят в тебе пример. Ты особенный, Дэрроу… И ты должен понять, что ради свободы на собственной земле стоит рискнуть.
— Чем?
— Своей жизнью — и моей тоже.
— Так не терпится избавиться от меня? — улыбаюсь я, но Эо не до шуток.
— Они станут слушать тебя, пойдут за тобой! — горячо убеждает она. — Это же проще простого, вот увидишь! Люди только и ждут, что кто-то выведет их на свет.
— Отлично, пойдем в петлю все вместе! Я же сын своего отца…
— Тебя не повесят!
Я горько усмехаюсь:
— Моя жена — ясновидящая? Еще как повесят!
— Простое мученичество не для тебя… — Вздыхая, Эо откидывается на спину. — В нем нет смысла, а ты умный.
— Хм… Ну, раз так, объясни мне, для чего стоит рисковать
Эо молчит, нервно облизывая губы. Потом отвечает:
— А кому на пользу жизнь в рабстве? Сколько можно жить в цепях страха, под вечной тенью виселицы? Только разорвав эти цепи, мы избавимся от власти золотых! Марс уже давно мог стать нашим, принадлежать тем, кто трудится и умирает здесь… — Небо над стеклянным куполом светлеет, теперь лучше видно ее разгоряченное лицо. — Если ты поведешь народ к свободе… Ты только представь, чего можно было бы добиться, сколько всего изменить! — Глаза Эо вдохновенно блестят, на губах играет улыбка. — Тебе так много дано, ты рожден для великих дел, но летаешь слишком низко.
Мрачно киваю:
— Угу, старая песня… Ты считаешь, что за мечту стоит умереть, а я — нет. Говоришь, лучше умереть стоя, только я согласен жить на коленях.
— По-твоему, это жизнь? — фыркает она. — Мы — люди-машины с механическими мозгами…
— И механическим сердцем?
— Дэрроу…
— Для чего ты сама живешь? Для меня, для семьи или ради какой-то там мечты?
— Не какой-то, Дэрроу. Я мечтаю, чтобы мои дети родились свободными! Чтобы сами выбирали, кем стать. Чтобы владели землей, доставшейся им от отца.
— А я живу для тебя, — печально говорю я.
Эо целует меня в щеку:
— Живи для большего.
Молчание — долгое и тягостное. Она даже не поняла, что разбивает мне сердце такими словами. Выходит, не любит меня так, как я ее? Да где ей понять, она витает в облаках… а я летаю слишком низко. Не гожусь для нее?
— Ты что-то говорила про еще один сюрприз? — спрашиваю, меняя тему.
— Да ладно, успеется. Глянь-ка лучше туда, солнце всходит!
Мы молча лежим и наблюдаем, как огненно-алый свет выплескивается из-за горизонта. О таком зрелище мне даже мечтать не приходилось, это похоже на волшебный сон. Мир вокруг становится все ярче, наливаясь зелеными, желтыми и бурыми оттенками. От невероятной красоты слезы наворачиваются на глаза.
Молча пробираемся назад в гулкой тьме воздуховода. Слезы восторга высыхают, чудесные картины увиденного понемногу тускнеют. Интересно, чего она от меня добивается? Чтобы я взял тесак и поднял бунт? Тогда мы все умрем, я и все мои родные. И она тоже — а рисковать ее жизнью я не соглашусь ни за что. Эо прекрасно это знает.
Вот и конец пути. Гадая, что за сюрприз ожидает меня дома, выпрыгиваю из устья железной трубы, подаю руку Эо… и слышу за спиной знакомый тягучий говорок с шепелявым земным акцентом: