Alouette, little Alouette…
Шрифт:
Анечка спросила шепотом:
– А ты?.. Выиграла или уже не уверена?
Аллуэтта закусила губу, подумала.
– Не знаю. Сейчас уже не уверена. По-моему, я все же поступила глупо. Женщины дерутся за мужчин так же, как и мужчины за женщин, но нельзя привлекать посторонних. А отец в этом деле посторонний. И Максим мне этого никогда не простит…
– Знаешь, – сказала Анечка после паузы, – мы тут советуемся с нашим дружным коллективом по важному вопросу, как встретить новых членов нашей команды. Мы уже ее, так сказать, золотое ядро. И ты тоже,
– Ни за что! – вскрикнула Аллуэтта.
– Придумаем небольшой такой корпоративчик, – сообщила Анечка. – Пока не решили, то ли прямо здесь на работе, места много, то ли где-то в лесу с шашлыками.
Аллуэтта поморщилась:
– Как все стандартно! Лес, костер, шашлыки…
– А что, – поинтересовалась Анечка, – лучше на яхте в полмиллиарда долларов, во дворце короля Сиама или арендовать отель Гранд Диамонд?
– Конечно, – начала Аллуэтта уверенно и осеклась под насмешливым взглядом Анечки. – Извини, я тоже в плену привычек.
– Что-нибудь придумаем, – сообщила Анечка. – Твое присутствие обязательно.
– Спасибо!
Глава 9
Лимузин остановился впереди, вышел Фирестоун, но Максим некоторое время шел, погруженный в думы, с модификацией гена DUMU-7 тоже начались проблемы, вздрогнул, едва не натолкнувшись на молча наблюдавшего за ним магната.
– Добрый вечер, – сказал Фирестоун. – Думал, только я заканчиваю работу к полуночи.
– У меня так не всегда, – ответил Максим, защищаясь. – Но сегодня день особенно трудноватый.
– А у меня свободный вечер, – сказал Фирестоун. – Нет-нет, не пугайтесь, вам не придется проводить его со мной, ха-ха, вы даже побледнели, правда-правда!.. Это я сам по себе такое отвратительное чудовище или же потому, что будущий тесть?.. Ладно-ладно, это я шучу так… Так, настроение какое-то не такое… Я же еще молод по современным меркам, мне всего шестьдесят, а вот что-то иногда сердце пошаливает, иногда в боку колет… Пойдемте вон к той кафешке. Помните, мы там уже сидели?
Максим произнес с сочувствием, что удивило его самого:
– С вашими-то деньгами можно отгрохать научно-исследовательский комплекс, который будет заниматься только вашим здоровьем.
– А так честно? – спросил Фирестоун. – Ладно-ладно, не отвечайте, я же вижу, что хотите сказать, но вежливость не позволяет. В мое время было не по-мужски обращаться к врачам раньше, чем тебя переедет грузовик. Правильно было умирать в своих башмаках. Или, как говорят у русских, на бегу. Хотя, добавляют, при удаче можно дождаться и эпохи всеобщего бессмертия, ха-ха!
Они пошли медленным прогулочным шагом. Максим ощутил, что вовсе не жаждет отделаться от магната как можно быстрее.
– Новостные ленты, – объяснил он, – борются за посещаемость, вот и ставят хлесткие заголовки.
– А что, – спросил Фирестоун, – бессмертия ждать не стоит? Или стоит,
– Вполне возможно, – ответил Максим сдержанно, – оно уже достигнуто.
– Что?
– Да вот так, – ответил Максим. – Бессмертие создается как?.. Берутся нужные гены, перепрограммируются и снова запускаются тому же человеку, от которого взяли. Все! Человек бессмертен. Конечно, если не попадет под автомобиль или чем-то себя сам не убьет, но от старости не умрет. Более того, старость вообще не наступит. Но все равно трудность этого метода в том, что сложнейшую операцию на генах могут проводить пока только несколько человек в мире, да и то лишь в двух-трех лабораториях на планете, специально оборудованных под эти нужды.
Фирестоун посматривал скептически.
– Да? Это единственная трудность?.. Тогда эти лаборатории начали бы расти везде, как грибы в сыром лесу.
– Увы, – сказал Максим, – трудность не единственная. Сперва полагали, что главная будет в том, чтобы в самом спешном порядке передать свой опыт и навыки коллегам, для них тоже выстроить такие же лаборатории. Дескать, спрос на их услуги все равно в миллионы раз будет выше, чем могут удовлетворить. Да и как иначе, когда десять специалистов мирового уровня месяц бьются над тем, чтобы без ошибок перепрограммировать довольно большой участок генокода, а затем внедрить его обратно без нежелательных последствий?
– А как на самом деле? – спросил Фирестоун. – Расскажите, я же о науке спрашиваю, а не о бабах или, простите за грубое слово, спорте.
– На самом деле, – ответил Максим, – раньше наивно думали, что в генокоде достаточно изменить какую-то молекулу, как полагают в народе, или ген, как думали специалисты, и человек станет бессмертным. Ага, разбежались… Таких участков оказалось несколько десятков. Если не сотни. И не таких уж и крохотных.
– Ага, – сказал Фирестоун с мрачным удовлетворением. – Потому никто не может сказать точно, сделали человека бессмертным или нет?
– Верно, – согласился Максим.
– И много еще работы?
– К сожалению, – ответил Максим, – больше, чем хотелось бы. Создалось впечатление, что организм отчаянно защищается от бессмертия. Вообще-то эгоистично говорить то, что скажу, но ему в самом деле так стоило делать до тех пор… в смысле умирать, пока эволюция не создала нас. В самом деле, если бы наши предки стали бессмертными, по планете все еще бродили бы кроманьонцы. Или питекантропы, в зависимости от того, когда человек вдруг стал бы бессмертным.
Фирестоун хмыкнул:
– А если бы бессмертными стали простейшие?
– Ого, – ответил Максим, – вы и про них знаете? Простейшие и населяли бы планету до сих пор. Эволюция поступила мудро, отложив бессмертие до нашего времени. Мы сумеем им распорядиться правильно, а не просто жить да поживать в довольстве.
– А бессмертные не станут жить в довольстве?
Максим улыбнулся.
– Мы же не живем?
– То мы, – ответил Фирестоун и посмотрел на него дружески, – а народ попроще?