Альпийские каникулы
Шрифт:
– Ножку не забудьте протереть, Вовик, слышишь? – шепотом крикнула я напоследок и, уцепившись за крюк, обхватила ногами узлы каната и начала спускаться вниз. И ткань, и узлы – держали. Миновав окно второго этажа, я услышала вдали вой полицейской сирены. Канат заканчивался примерно на середине первого этажа, качнувшись в раздумье один раз – время дорого, я прыгнула.
Повезло: земля оказалась мягкой. Я очень удачно приземлилась на ноги, упала на руки, быстро вскочила и негромко
– Кто следующий? Э! Лезьте!
Кто-то полез. Через несколько секунд на землю рядом со мною свалился Тео, ему повезло меньше – подвернул ногу. Хромая, он отковылял в сторону. Полез Вовик. Ну а ему-то повезло меньше всех. Когда он был примерно на середине каната, какой-то из узлов, устав держать на себе такие грузы, ослаб и развязался. Даже не вскрикнув – расстояние-то небольшое, не успел просто, – Вовик рухнул к нашим ногам. Сверху на него упали и наши тряпочки. Откинув их в сторону, я позвала:
– Володя! Жив?
– Похоже, все, Тань, абзац! – прошептал Тео, он держал Вовика за запястье – слушал пульс.
Я приложила пальцы к артерии на шее – пульса не было.
– Тео, дай зажигалку!
– А у него все в трусах.
– Мы все так спускались. У меня, например, пистолет все время, пока я слезала, угрожал спустить трусы – я сунула его сзади, чтоб не мешался, вот он и отвисал.
Делать нечего, зажигалку я достала, кстати, и ключи от мотоциклов тоже, кинула Тео:
– Держи!
Звук полицейской сирены был совсем рядом. Только подъезжали они с фасада шале, смотревшего на улицу. Мы-то были с другой стороны, но все равно давно пора было дергать. Тут за одно проникновение на частную территорию могут дать на всю катушку. А, как я слышала, катушка эта может растягиваться до нескольких пожизненных сроков.
Нагнувшись над лицом Вовика, я осветила его зажигалкой. Все было ясно практически с первого раза: сломана шея.
– Он мертв, – сказала я Тео и начала быстро дергать наш канат. Он бросился мне на помощь.
– Ты ствол не потерял?
– Нет, здесь он. – Тео хромал, но держался достойно.
Оглядев в последний раз все, что было видно вокруг – ничего не забыли, мы понеслись к забору. Я тащила тряпки. Тео не отставал.
Очутившись среди деревьев, начали искать наши мотоциклы. Хорошо еще, что Тео запомнил какие-то ориентиры; пошарившись и пообдиравшись, мы нашли их почти что сразу.
Я посмотрела в сторону шале. Людей видно не было, но лучики фонариков уже начали обшаривать стены дома и с тыльной стороны.
Взяв мотоциклы за рули, мы углубились в заросли. Конечно, это были не джунгли, но ночью они вполне скрывали нас с расстояния даже в пять шагов.
– Идем как можно дальше
Тео махнул рукой, и мы потащились. Обоим нам было нелегко. Я удерживала ком мокрого тряпья, чтобы не потерять и не навести на след, хотя следов вокруг шале сейчас – на любой вкус. Тео хромал и шел с трудом.
Мы пересекли дорогу, проходящую сквозь эти насаждения, и опять пошли через кусты.
Вторая дорога, попавшаяся нам, напоминала мне о доме – она была грунтовой.
– Поехали, хватит шагать! – сказала я.
Сейчас нам нужно было как можно дальше уйти от того места и в принципе в любом направлении, но, чтобы не пугать честных бюргеров своим видом, мы уходили также и подальше от Мюнхена. Мы завели мотоциклы и, не включая фар, поехали по этой плавно извивающейся дороге, готовясь, как только услышим впереди или сзади движущийся автомобиль, сразу же опять нырнуть в кусты. Но пока все было тихо.
Я старалась не уронить ничего из того куля, что мотался прямо передо мною, и в общем-то по сторонам смотрела не очень внимательно, положившись на Тео.
Заросли, посадки, насаждения или черт знает что стали густеть, превращаясь в настоящий лес. По крайней мере, так нам казалось – темно, а луна – это хоть и прожектор, но слабоватый для достаточного освещения.
После примерно двадцати минут движения мы выехали на берег какого-то водоема. Слева вырисовывался мост.
Мы остановились.
– Тео! Это река? – спросила я своего спутника.
– А я знаю? Ни разу тут не был, – хриплым голосом ответил он.
Мы бросили мотоциклы на землю, сели рядом и закурили.
Я почувствовала подкрадывающееся расслабление: после всех этих встрясок – реакция вполне естественная.
– Тео, как нога? – спросила негромко.
– Болит и опухла, по-моему, – ответил он, ощупывая повязку.
Я вздохнула и задумалась.
Вдруг, как мне показалось, рядом, чуть ли не на расстоянии вытянутой руки, послышался женский голос, молодой и беззаботный. Женщина что-то сказала, и вслед за этим я услышала всплески воды.
Мы с Тео переглянулись. Не знаю, как он, а я почувствовала себя не очень уютно. Мне сразу же вспомнилась его дурацкая шутка про привидения в шале.
Судя по вытаращенным глазам, у Тео на душе тоже стало не очень весело.
Наше замешательство длилось несколько секунд, не больше.
– Тео! – прошептала я. – А в Баварии русалки водятся?
– Сколько хочешь. А еще феи, тролли, гномы и все остальное.
Женщина заговорила снова, ей ответил вялый мужской голос. Тео дернулся, затушил сигарету о землю.