Алрой
Шрифт:
«Я тоже слышал. Встретим ли на ужине Медада?»
«Возможно.»
Глава 10
Крах и смерть Алроя
10.1
«Она не взошла! Бледный лик ее не осветил темные небеса. Звезды печальны и не блестят без лучезарной царицы своей. Она не взошла!»
Это — дозорные. Санедрин отряжает их, дабы вдобавок к расчетам мудрецов указали час, когда луна обновится и начнет лунный месяц. Издревле повелось у евреев
«Мы стражи луны, мы вестники света!»
«Она не взошла! Взойдет, и бледный лик ее призовет на молитву. Братство наше замерло в безмолвном ожидании благородных лучей. Она не взошла!»
«Мы стражи луны, мы вестники света!»
«Она восходит, она восходит! Бледный лик поплыл по небосводу. Возгорятся костры, известят народ. Она восходит, она восходит!»
«Мы стражи луны, мы вестники новомесячья!»
И зажглись сигнальные огни на вершинах гор, и разбежались костры по миру от Кавказа до Ливана, сказать евреем, что месяц начался.
10.2
«Господин! Татарин-гонец прибыл из Хамадана и желает видеть тебя и только тебя. Я сказал, что халифу не досуг, хотел переправить гонца к Хонайну, но отговорки не помогли. Я думаю, госпожа Мирьям…»
«Из Хамадана? Зови его, Фарез.»
Вошел татарин.
«Надеюсь услышать хорошие новости, почтенный!»
«Увы. Я от Авнера. С известием халифу.»
«Я халиф. Что передал наместник?»
«Господин, в час, что возгорелся сигнальный огонь, и на Кавказе открылось празднество нового месяца, Альп Арслан, Хорезма грозный монарх, вошел в твои владения, и армия его наводняет Персию.»
«И что Авнер?»
«Он выступает на поле брани и просит о помощи.»
«Он получит ее. Воистину, большая новость. Когда ты покинул Хамадан?»
«Трое суток в пути.»
«Ты исполнил свой долг. Фарез, позаботься о гонце и пригласи Хонайна.»
«Альп Арслан. Знаменитый воевода. Наш сигнальный огонь был сигналом ему! Время выбрано неспроста, обдуманно. Не нравится мне это.»
«Господин, другой татарин-гонец прибыл с границы. Он хочет видеть халифа. Полагаю, он с той же новостью и…»
«Возможно. Проводи его ко мне, Фарез.»
Вошел татарин.
«От кого? Какие вести?»
«От Мозула. Губернатор велел сообщить тебе, халиф, что лишь взвилось пламя сигнального огня, и евреи заступили на молитву, известный мятежник Абидан поднял знамя Иудеи и объявил тебе войну.»
«Какими силами он станет воевать?»
«Гарнизон в его распоряжении.»
«Там гнездо его адептов. Они способны причинить немало беспокойств. Фарез, ты пригласил Хонайна?»
«Да, господин.»
«Дай
«Вполне, мой господин.»
«Абидан воскрес. На сей раз не сбежит. Мне нужен Шерира. Кто это там? Еще новости?»
Вошел третий татарин.
«Не знаю, как тебе это понравится, господин. Гонец прибыл с сирийской границы.»
«В воздухе пахнет грозой. Говори, что у тебя.»
«Боюсь огорчить тебя, халиф!»
«Выкладывай!»
«Я от Медада.»
«Хорошо. Он поднял восстание? Примеры заразительны.»
«О, нет! Медад верен своему халифу и грудью стоит за него. Но то горе, что враг чересчур силен. Медад отправил меня сообщить тебе, что лишь только евреи в Ливане стали праздновать новомесячье, как султан Рума и с ним арабский халиф развернули знамена Пророка и великим войском двинулись на Багдад.»
«Все ясно: это заговор. Хонайн, собери визирей на совет. Против меня восстал весь мир — не хочет мира. Будем воевать. Для заговорщиков фанфары редко звучат. Меня не застать врасплох!»
10.3
«Друзья!» — обратился Алрой к своим визирям-воеводам, — «Мы должны атаковать противников поодиночке. Нельзя позволить им соединить силы. Не сомневаюсь, мы разобьем их. Я защищаю Персию. Итамар встанет меж султаном и Абиданом. Медад поможет Итамару. Шерира обороняет столицу. Хонайн — временный правитель. Прощайте, друзья. Я выступаю ранним утром. Мужайтесь, бравые солдаты. Могучим кедрам буря не страшна.»
Совет закончился.
«Мой дорогой Шерира», — сказал халиф, — «будь добр, задержись, поговорим наедине», — продолжил Алрой, затем обратился к главному визирю, сопровождая его, — «Хонайн, что ты думаешь обо всем этом?»
«Готовясь к худшему, надеюсь на лучшее.»
«Мудро, как всегда. Только бы Авнер удержал Хорезм под своим контролем! Я хочу поговорить с Шерирой по душам. Я не уверен в нем.»
«Есть основания. Он был замешан. Если в повозке нет оси — ехать нельзя. Поэтому отвергаем того, кому не доверяем. Однако, недоверие оправдывает будущий обман.»
«Да, я сомневаюсь в нем. Боюсь, покинет Багдад, и его вновь сыщет и околдует старый дружок. Пусть лучше стережет столицу.»
«Господин мой, Шерира отличный, храбрый командир. И все же… Он остается, я остаюсь. Дай мне печатку, талисман твой. Так будет лучше.»
Алрой побледнел.
«Ты кольнул меня в сердце. Кольцо утрачено навсегда. Я говорил тебе об этом прежде. Бедная совесть моя! Но ведь ты знаешь, Хонайн, я не виноват!»
«Хоть и утрачен талисман, ручаюсь, мой халиф, худого не случится. Коль у тебя достало милосердия пощадить такого, как Шерира, ты непременно удостоишься милосердия Всевышнего, который пощадит твои завоевания.»
«Благодарю, Хонайн. Прошу, ступай к принцессе, поделись с ней новостями.»
Халиф вернулся к Шерире.