Алтарь эго
Шрифт:
– Послушай, мне было необходимо вмешаться. Понимаешь, Кейт настраивает тебя против меня! – Я неистово молила о пощаде. – Ты же сам слышал, что она говорит у меня за спиной. Я должна быть постоянно около нее.
Джулиан прижал ладонь к моему лбу.
– Это психоз. Тебе нужен врач. Почему ты все время преследуешь меня?
– Дело в том, Джулиан… – Я набрала воздуха в легкие. – Я хочу, чтобы ты вернулся.
– Но ты же устала от меня! Ты же говорила прямым текстом: «Я от тебя устала».
– Да, было дело, так вот теперь я отдохнула.
Кейт возмущенно взвизгнула, копаясь
– Ты рылась в моих вещах?
– Я мельком заглянула в один из ящиков, но дневник твой не читала и запись про прелести анального секса тоже не видела, так что нет никакой причины чувствовать себя неудобно.
– Все, конец. Я звоню в полицию, – угрожал Джулиан. – Накладываю судебный запрет, чтобы ты не могла ступить в этот дом!
Сегодняшнего визита мне было вполне достаточно. Прислонившись к стене, я заметила открытое окно и выскочила в него. Цепляясь за ветки и хватаясь за водосточные трубы, я осознала, что любовь определенно может убить, если вести себя соответственно, и приземлилась, отделавшись повреждениями средней тяжести. За мной изумленно наблюдал жалкий кошак Кейт, ловко балансирующий на подоконнике. Кажется, я неплохо справилась с кошачьей ролью.
33
Ночные провинности
Авторы популярных песен подозрительным образом умалчивают о том, как замечательно быть девушкой рок-звезды. Ответ на вопрос, почему так происходит, я получила в тот самый вечер. Добравшись до дома Закери, я увидела, что по всей квартире шмыгают полицейские, совершая обыск.
Сыщик остановил меня у дверей.
– Вы мисс Стил?
– Да.
– Это ваше? – прогудел он, показывая мою сумочку. Говорил он невозможно громко, его галстук был не менее кричащим, чем его голос, и даже паузы между словами резали слух.
Я кивнула.
– Тогда я должен вас арестовать по подозрению в хранении наркотиков.
– Каких наркотиков? Обезболивающих во время менструации? Это самый серьезный наркотик, который я когда-либо пробовала.
– У вас есть право хранить молчание. Вам необязательно что-либо объяснять, но все, что будет вами произнесено, может быть использовано…
– Да вы что? Я даже кофе не пью после семи вечера.
– … против вас. Это может навредить вашей защите, если вы не будете отвечать на допросе…
Наверное, наркотики принадлежат Закери – первая мысль в моем воспаленном мозгу. Вторая – узнать поточнее рост Зака, чтобы заказать ему гроб. Как он мог так поступить со мной?
– … и будете отказываться от произнесенных вами слов. Попрошу проследовать со мной в участок.
На меня надели наручники, и это было последней каплей. Но я знала, что невиновна. О чем мне беспокоиться?
Ужасающий допрос под стражей с сержантом полиции в участке, полный обыск с раздеванием, шестнадцать пластиковых стаканчиков кофе, три звонка Заку в Амстердам, шесть часов заключения чуть ли не в газовой камере и обвинение в хранении пятнадцати граммов кокаина – и я уже не была столь восхищена британской правовой системой, как раньше.
– Повторяю в миллионный раз, я не употребляю наркотики, – настаивала я, сидя на допросе. Хотя
Ухмыляясь, сыщик сложил волосатые лапы на груди, облаченной в синтетическую рубашку.
– Почему бы тебе еще не поклясться в своей невинности, девушка, а мы дружно посмеемся? – Легким щелчком он включил магнитофон и продолжил инквизиторский допрос.
– Откуда вы вообще узнали, что у меня в сумке наркотики? – взволнованно спросила я. К этому моменту мое кровяное давление достигло термоядерного уровня.
– Конфиденциальная информация, полученная от заинтересованного лица.
– О господи! – мой желудок резко заурчал. – И вы отправите меня в тюрьму?
По поразительному недосмотру закона, мне все-таки назначили трезво мыслящего адвоката. Она (а это была женщина) объяснила мне, что, поскольку объявление предъявлено мне в первый раз и доза кокаина слишком мала, чтобы подозревать меня в распространении наркотиков, возможно, удастся отделаться штрафом. Единственным наказанием будут санкции, предусмотренные правительством США: «Визы не выдаются тем, кто когда-либо был арестован, оштрафован или привлечен к уголовной ответственности за дело, связанное с наркотиками», – пояснила она.
Мрачные судорожные опасения внезапно кристаллизировались в ясное, трезвое понимание.
– Позвольте мне угадать, кто заинтересованное лицо?.. Это, случайно, не мужчина с американским акцентом?
Не знаю, почему я так удивилась. Типичное поведение этого подлого негодяя. Честное слово, агент Закери напоминал персонажа из фильма ужасов, который никак не подыхал.
Меня уже собирались отпустить под залог, когда Зак влетел в полицейский участок, мигом примчавшись из аэропорта Хитроу. Я не видела его уже два месяца. Он обнял меня, словно защищая, и прижался губами к моим, его кожа была теплой, словно кожица избалованного солнцем баклажана.
– Теперь ты веришь мне… насчет Роттермана? – спросила я, когда сержант полиции сообщил, что меня известят о вызове в суд, и вручил мои личные вещи.
– Да, этот подонок наделал тебе неприятностей, правда.
– Он сделал это для того, чтобы я не могла поехать с тобой в Америку… и, конечно, чтобы подогреть интерес к группе. Если бы ты не подписал этот херов контракт!
Зак безропотно вздохнул.
– У тебя есть знакомый юрист? – спросил он игриво.
Новость о том, что девушка Закери Феникса Берна была арестована за хранение наркотиков, попала во все вечерние газеты. Теперь поклонницы группы знали наш адрес. Мы вошли в дом под непрекращающиеся вопли «Зак! Зак! Зак!»
К этому моменту своей жизни я не просто слышала о всех смертных грехах, но могла поделиться опытом по поводу шести из них. Полицейское дело о наркотиках стало седьмым. Но остальные – самые вкусные (или самые горькие) – дольки запретного плода мне еще предстояло вкусить. Как только мы оказались внутри, я была готова к болеутоляющему сексу. После двух месяцев я уже сходила с ума по самому сильнодействующему наркотику. Но когда я зубами стала срывать с Зака одежду, он аккуратно остановил меня.