Альтер Эго

Зелинская Ляна

Но князь, казалось, её не слышал.

— Вы… простите… этот конь… откуда он у вас?

— Что? — переспросила Кэтриона, чувствуя странный холодок, поползший по спине.

— Ваш конь. Редкий экземпляр. Эддарская порода. Не знал, что Орден владеет такими лошадьми, — взгляд князя снова стал обычным, — он ваш?

— Эээ, он достался мне недавно.

— А кто его предыдущий владелец?

— Не знаю, милорд, — она пожала плечами.

***

Рикард едва дождался утра. Он не мог сомкнуть глаз, думая обо всём, что с ним приключилось. Мази

и примочки Альбукера помогли, и, глядя на себя в зеркало, он остался доволен. Царапины от ногтей Эрионн почти сошли на нет. И не мешкая, он оделся в дорогой камзол, намотал на шею галстук, чтобы скрыть всё ещё оставшийся от укуса синяк, и, прихватив шляпу и баритту, направился прочь из дома.

Альбукер в этот раз даже вышел из кухни, провожая его, и сказал уже на пороге:

— Мазь-то я далеко не убираю и про ужин не спрашиваю.

Рикард усмехнулся:

— Собери мои вещи, я уезжаю сегодня.

— Надолго?

— Вернусь к следующей луне. Видимо…

Но что Альбукер только покачал головой.

Рикард думал всю ночь и решил пойти самым простым путём — наведаться к князю Текла лично. Едва ли тот его вспомнит, прошло столько лет, и тогда он был мальчишкой. Он изменился. Да даже если и узнает — кому он сейчас интересен? Но, скорее всего, не узнает.

А так он придумал повод для визита — он нашел себе невесту, но она ускользнула с бала в карете с гербом его дома. И он желает её видеть.

— Доложите обо мне князю. Милорд Адаланс.

Он остался внизу, в большом холле дома Текла, ожидая аудиенции, разглядывая дорогое убранство комнаты. Обернулся…

И тени прошлого снова восстали из пепла.

В простенках, затянутых золотисто-зеленым шелком — картины.

Лошади. Цветущие сады. Разливы Арагоны. Девушка с кувшином.

Эти картины висели в доме Текла, там, в Талассе. И они, помнится, с сестрой и детьми князя играли на мозаичном полу под этими картинами. Между бронзовыми фигурами рысей и вазонами, сделанными из голубой таласской глины, расписанной золотом. Среди сабель и алебард и двух рыцарей в доспехах, которые стояли сейчас перед ним, безмолвно взирая из-под опущенных забрал. Вот этот, в полном доспехе и с древком в руке, на котором красуется штандарт, был его рыцарем, а второй — рыцарем сестры. И оленья голова над камином, на ветвистые рога которой они бросали его шляпу. Портреты князей Текла в резных деревянных рамах…

За окнами лето, на террасе колышутся кисейные занавеси, подхваченные кольцами из бронзы с лилиями, а в холле прохладно. Снаружи родители пьют вино, сидя в беседке среди розовых кустов, и ведут неспешную беседу, а Рикард с сестрой носятся с деревянными саблями за детьми князя между рыцарями и пальмами в горшках…

Тёплый летний ветер гуляет в виноградниках и оливковых рощах, мелодично звонит на храме колокол, возвещая наступление вечерней службы, и цикады поют в лавандовых полях…

В

этот богатый рокнийский дом князь привез частицу того лета. И Рикард жадно втянул ноздрями воздух, пытаясь ощутить тот самый запах нагретой солнцем земли, лаванды, цветущих чайных роз…

Дотронулся до головы бронзовой рыси, вспоминая, как сестра сидела на ней верхом. За левым ухом пальцы нащупали отметину, ту самую, что он оставил, рубанув по ней настоящей алебардой. Его тогда ещё отругали…

Всё вспомнилось так явственно, что горло сжало тисками и в груди стало тесно.

Зря он пришел в этот дом…

Кто-то спускался по лестнице, и Рикард обернулся.

Князь Зефери Текла.

Он мало изменился. Такой же подтянутый и стройный. Чуть вьющиеся волосы с проседью на висках, орлиный нос, цепкий взгляд.

Может, стоит ему рассказать? Сказать правду? Прошло ведь столько лет…

Но он лишь набрал воздуха в грудь.

Нет. Он хотел забыть. И забудет. Ему не нужна эта память. Всё равно ничего нельзя вернуть. А он хотел стать другим человеком. И стал. А значит, князь Текла ему никто. И эти воспоминания… он избавится от них, как только выйдет отсюда.

Они прошли в библиотеку, и князь, слушая его рассказа, смотрел как-то отстраненно. Сел в большое кресло за столом и сцепил пальцы.

— Мы с вами раньше не встречались? — спросил внезапно.

— Это вряд ли, милорд.

— Откуда вы сказали родом?

— Из Броха. Это в Предгорьях.

— Ах да. Брох. Хотя, Адаланс — южная фамилия…

Князь взял в руки пресс-папье из белого камня с золотыми прожилками и стал задумчиво вертеть его в руках.

— Красивый… набор, — кивнул Рикард.

Отец заказал его у лучшего рокнийского ювелира. В подарок другу. А камень привезли из самого Эддара. Рикард помнил, как они вместе упаковывали всё в вощеную бумагу, а затем в большой кожаный футляр. Нож для писем, пресс-папье, чернильница… Всего восемь предметов, и на каждом — два герба: дом Текла, дом Азалидов. И знак вечной дружбы.

— Набор? Ах, этот. Мне… подарил его друг, — складка залегла между бровями князя.

— У вашего… друга прекрасный вкус, милорд, — Рикард сглотнул, смотрел, не сводя с князя глаз, но тот лишь рассматривал стол и свои пальцы, которые беспорядочно гладили грани пресс-папье.

— Был. Он погиб.

— Мне жаль. Что произошло?

— Несчастный случай… Пожар. Впрочем, это было давно. Теперь прошу меня извинить, здесь нет никого, похожего на описанную вами даму. А карета… вчера её отогнали в каретную мастерскую. Наверное, кто-то воспользовался ситуацией и взял её оттуда, чтобы свозить какую-то женщину на бал. Я разберусь и накажу виновных. Так что, прошу прощения, я вынужден вас покинуть.

— Да, да, я уже ухожу. Простите за беспокойство.

Рикард спускался, не чувствуя под собой ног. Оглянулся в холле ещё раз и увидел князя, стоящего наверху на галерее и смотрящего ему вслед.