Альтер эво
Шрифт:
На том конце провода промолчали.
– Вам тоже удачи, ронин.
И Марк направился в спальню, дабы придирчиво выбрать наряд – не слишком продуманный, дабы не выглядеть подобострастным, но и не настолько небрежный, чтобы побудить собеседника отнестись к тебе несерьезно, – одним словом, такой, в котором человеку, намеренному докопаться до правды, пристало встречаться с чьим-то личным поверенным.
– Необходимо образование, – говорит Майя. – По всем остальным критериям прохожу, я проверяла. Физическая подготовка, здоровье, коэффициент
– А ты не можешь?..
Давид не договаривает: понятное дело, она не может. Находясь в системе пожизненного государственного кредитования, которая едва ли не учитывает объем потребляемого тобой с каждым вдохом кислорода, подделать образование невозможно. Никак не. Это можно сделать, только пребывая по другую сторону – в мире Давида, с сорванной страховкой и вообще без каких бы то ни было кредитных линий. Но…
– Но без кредитной линии никто тебя и близко к проекту не подпустит, – проговаривает Давид, похоже, сам для себя. – Куда ни кинь.
Как и к покупке жилья, и к медицинским услугам, а твоих детей – к школе, и к работе на любой мало-мальски руководящей должности, и даже к обслуживанию силами правопорядка, то бишь полли. Все это – для среднего класса. Для законопослушных. Для заемщиков.
Они сидят в тайной комнате два часа.
В первый час Давид рассказывает, как после того, как за ним пришел Оскар и отвел его наверх, даймё коротко объявил, что в последний раз дает ему возможность выбрать сторону. И Давид уже готовился согласиться, поскольку отказываться в той ситуации было бы безумно, но тут началась вся эта ерунда между своими, а потом до кучи прибежал антитеррор и добавил масла в кашу.
– Передел власти. – Сидящий на полу Давид пожимает плечами и тянется кончиками пальцев к носкам кроссовок, разминаясь. – Кто б мог подумать, что из-за парочки мелких говнюков вроде буги-братьев заварится этакое.
Майя слушает отрешенно. Могло ли все происходить так, как он рассказывает? Или и так и этак одновременно? Параллельно? Альтернативная реальность? А почему бы и нет, в самом деле.
Интересно, в каком состоянии сейчас Оскар. Он мертв, как видела она? Или жив? Или он теперь – Оскар Шредингера?
– Те трое, – продолжает Давид, не дождавшись вопроса, – на самом деле существуют. Это я знаю точно. Их самих – не знаю.
– Так ты блефовал?
– Не совсем. Будь у меня время, я бы сумел их вычислить. – Давид примолкает, искоса глядит на Майю. – У нас с Нефедовым-старшим были кое-какие дела. Уже после моего ухода отсюда. Недолго.
– И ты думал, твой даймё об этом не узнает, – вяло произносит Майя. – Неудивительно, что он так на тебя взъелся.
Давид делает наивное лицо и виновато разводит руками.
– А в тех бумагах что? – Майя мотает головой, указывая на внутренний карман его куртки, содержимое которого приметно выпирает
– У него было дело на каждого, – подумав, отвечает Давид. – Как в отделе кадров сто лет назад, представляешь? Папка с завязочками. С фотографией. Он не доверял цифровым носителям – никаким, даже локальным базам данных. – Он плавно встает и несколько раз шагает от стенки до стенки, закинув руки за голову. – Когда я уходил, он показал мне мою папку – просто чтобы я был в курсе. Чтобы не шалил. И вот начинается вечеринка, и я понимаю, что есть шанс ее забрать. Он снова сунул меня Оскару, но… – Давид разводит руками еще виноватее.
Бедный Оскар, думает Майя. Бедный даймё. В двух разных жизнях – дважды убиты, вот ведь злой рок-то какой.
Банковская система, страхование и наблюдение, думает Майя. Идеальная связка. Как раз для решения ее проблемы. Вычислить этих троих… Найти к ним подход – как-то уломать, заставить… А, фигня. Не успеть.
Сперва ее подколачивало – шутка ли, столько всего и сразу, – но сейчас Майя более-менее спокойна. Завод кончился, и она, кажется, готова воспринять с абсолютной бесстрастностью даже второе пришествие Леннона.
Они сидят в тайной комнате уже три часа.
– Странно, что никто нас не заметил, – отрешенно замечает Майя, четыре раза перебрав содержимое аптечного саквояжика, похожего на набор с инструментами – типичный мужской подарок к какому-нибудь там Дню Y-хромосомы.
В аптечке – широчайший ассортимент средств для тампонады, бинтования, зашивания либо заклеивания, а также обезболивания при телесных повреждениях самой разнообразной этиологии. Плюс четыре протеиновых батончика.
– Да нет, не странно, – сквозь зевок возражает Давид. – Ты забываешь, где находишься. Нет покрытия – нет прозрачности – нет наблюдения.
Тоже верно. Спутники и здесь летают, конечно. Но не передают данные банкам – по крайней мере, не онлайн.
– Тогда странно, что они не подняли хотя бы один вертолет, – подумав, говорит Майя. – Вертолеты-то у вас тут есть?
– Хм, вот это и правда странно, да, – признает Давид с повторным, на этот раз прямо-таки королевским зевком. – Но вокруг вообще много странного творится, скажи? Что еще?
Майя тупо перебирает, что же еще странного творилось вокруг сегодня. Лично для нее весь день с самого утра – одна большая странность. Мысли еле ворочаются.
– «Антитеррор»?
– Да не, не странно, – возражает Давид. – Операцию могли готовить много месяцев, и Нефедовых могли забрать как раз они. – Он изгибает бровь. – Вот твоя работа – это да, это странно. Ты не похожа на полли.
– Да мы и не… – Майя стопорится, забывая, что хотела сказать. – Слушай, нас готовят, как будто мы настоящие. Обязательно хорошая физическая форма, чтобы ее было видно – тренировки, мышечные группы… Вот, видишь?
Не подумав головой, она задирает спортивную флиску, демонстрируя рельефные мышцы брюшного пресса под шоколадно-смуглой кожей (либо ей уже очень надо в душ, либо… почему она такая темнокожая?). Давида зрелище полностью поглощает, и Майя осекается, смущается, неловко оправляет кофту.