Альтернатива
Шрифт:
– Люся, он спас мне жизнь. Эти уроды, что все время сидят на детской площадке, ну ты их наверняка раньше видела. Они пристали ко мне, а бомж вступился, и они его даже
ножом ранили.
– Подожди, Анечка, дорогая, их же там человек пять, или шесть, или даже семь…
– Я тебе и пытаюсь об этом рассказать – он их так раскидал… То есть сначала я впала в ярость и их главарю чуть глаза не выцарапала…
– Не поняла. Ты что, с голыми руками?.. Одна? Кинулась на кого? На главаря? У которого, как я понимаю, еще было и оружие? Совсем разум
– Они потребовали, чтобы мы разделись, полностью разделись… понимаешь? И он уже начал… ну меня и накрыло… а потом бомж их раскидал – я моргнуть не успела, а он даже хлеб из руки не выпустил… А потом оказалось, что у него на руке кровь… и я предложила пойти ко мне…
– Подожди, – Людмила окаменела. – Ты сейчас хочешь сказать, что он один раскидал всех и теперь с резаной раной руки, истекая кровью, принимает у тебя горячую ванну?!
– Душ, – потупившись поправила Аня. – И когда он туда пошел – кровь уже не капала…
– А если у него СПИД, или гепатит, или еще что-нибудь нехорошее? Тебе это не приходило в голову?! И как он мог их раскидать? А может, он не бомж, а переодетый преступник и находится во всемирном розыске? Или маньяк какой-нибудь? Прошу прощения за мою неделикатность, но, зазывая его к себе, ты о чем думала, а главное – чем?
– Он не похож на преступника, – мямлила Аня, стесняясь признаться, что ответ на последний вопрос ее тоже интересует. – Мне его стало жаль, и потом он ничего о себе не помнит. У него амнезия…
– Это он тебе так сказал? – Люся даже не старалась скрыть своего полного апофигея. – Анна, у тебя большие проблемы с головой, и мне надо бросить хирургию и пройти специализацию по психиатрии или мать Тереза по сравнению с тобой – монстр.
– При чем здесь мать Тереза? Тем более, с ней тоже не все так однозначно. – Аня обиделась окончательно и положила в рот одновременно две конфеты. – Не фсем физет в фифни…
– Прожуй сначала, человеколюбивая ты моя…
– Простите, а вы что-то говорили насчет одежды, – раздался хрипловатый голос из ванной. – Но я могу надеть и свою…
– Нет, – дружно ответили обе.
Людмила легко подхватила мобильный «шкаф» и как можно ближе подтащила его к двери ванной.
– Выбирайте, что вам больше подойдет.
И, чтобы не смущать гостя, тут же вернулась обратно.
– Я принесла все, что осталось от первого и от второго, – сообщила она сначала Дусе, а затем и Ане. – Будем надеяться, что-нибудь ему подойдет… И хватит есть конфеты, я не собираюсь их забирать домой, – это относилось уже только к Анне. – Сейчас он оденется, я его осмотрю, потом накормим его курицей и отправим восвояси, а сами пойдем к нам и нормально пообедаем… Или у тебя другие планы?
Приглашение касалось только подруги. Дуся с Оленькой и Поленькой дружбу не водила и «любила» девочек издали.
Мобильный, выдав звуки гимна, ознаменовал, что звонит заведующая, и это не позволило Анне сформулировать достойный ответ.
Светлана Владимировна была на пару лет ее старше, умная, красивая. Если бы не чрезвычайно серьёзное выражение лица (возможно, это было связано с занимаемой должностью), то ее можно было назвать сногсшибательной. Где у
Радостно щебеча, Светлана сообщила, что наступил сентябрь – это для тех, кто еще не знал или уже забыл, – и у Настеньки, то есть Анастасии Васильевны, сыночек только пошел в садик и уже заболел, и Настенька, то есть Анастасия Васильевна, вынуждена взять больничный и… не может ли Аня их выручить и выйти завтра на работу?
– Без проблем, – тут же согласилась Аня, корыстно радуясь, что теперь у нее есть уважительная причина не писать статью – что поделаешь, производственная необходимость, и надо выручать коллектив. В конце разговора заведующая на ура выдала как аксиому, что Аня «лучше всех» и никто не сомневался, что она согласится, и именно на таких, как она, держится мир.
– Я так понимаю, завтра тебе на работу? – холодно озвучила результат своих умозаключений Люся. – А твоя заведующая в курсе, что последние несколько лет ты ни разу полностью не отгуляла отпуск и у тебя накопилась такая куча отгулов, что вы, донна Анна, до Рождества можете спокойно находиться дома.
– Они кое-что компенсируют деньгами… иногда… И потом, у Насти заболел ребенок…
– Если бы не теткина квартира, то тех денег, что ты зарабатываешь, едва хватило бы на корм Дусе. И если ты будешь столько работать, то своих детей у тебя точно никогда не будет… Останется, как Светлане, жить в мечтаниях о высоком и пахнуть книжной пылью.
– Ты тоже не всегда Шанелью благоухаешь, – возразила Аня и, набравшись духу, смело посмотрела подруге в глаза.
– Простите, что прерываю, но я вот… уже готов…
Подруги дружно воззрились на говорившего.
Незнакомцу было хорошо за сорок, возможно, меньше. По его изможденному лицу, подстриженным вкривь и вкось волосам и бороде судить было трудно. Худой до прозрачности, бледный до синюшности, высокий до неприличия. Джинсы на нем смотрелись весьма свободно и едва доходили до щиколоток. Оба Люськиных мужа были значительно выше среднего роста и никогда не страдали избыточным весом (несмотря на усилия тещи их откормить). Руки незнакомца висели как плети, и рукава серого свитера с кубическим рисунком на впалой груди не закрывали узких запястий. Всем своим видом он напоминал старшеклассника после летних каникул, примерившего старую школьную форму. Общий вид в сочетании с виноватым выражением лица вызвали острое желание накормить его и обогреть.
– Я там все убрал и даже кафель помыл, – судорожно сглотнув, произнес мужчина, не зная, куда деть свои длиннющие руки, и вдруг, запустив пятерню в волосы, стал их судорожно приглаживать. – Я не трогал ваши умывальные принадлежности и… расческу. Спасибо вам, а теперь можно я пойду? Может, там мое пальто еще не забрали…
Он взял в одну руку мешок со своими вещами и, склонившись, поднял с пола пакет с хлебом.
– Стоять, – первой вышла из ступора Люся. – Мешок с вещами выставить за дверь, и ступайте сюда, я должна осмотреть вашу рану.