Альтернативная история

Гаррисон Гарри

Наконец Бонифаций, по всей видимости, подошел к концу своего монолога:

— А потому, священным именем Господа нашего Иисуса Христа и преславной Матери Его Девы Марии, заседая в качестве судей, сообразуясь с советами и наставлениями преподобных магистров богословия и докторов гражданского и церковного права, мы объявляем, провозглашаем, приговариваем и постановляем, что упомянутый Чарльз Дарвин, согласно постановлению Священной канцелярии, впал в опаснейшую ересь, поскольку выдвинул и исповедовал ложную теорию, противоречащую Божественному Священному Писанию,

а именно так называемую теорию естественного отбора. Тем самым он подлежит всем наказаниям и взысканиям, налагаемым священными канонами, а также законами частного и общего права на совершивших подобные преступления. За приверженность теории естественного отбора предать Чарльза Роберта Дарвина анафеме!

Журналисты лихорадочно скрипели перьями. Мэри представила, как завтра полетят по всему миру телеграммы, разнося весть о том, что Чарльз Дарвин официально, хоть и посмертно, отлучен от Церкви.

А Алисия все еще стояла на коленях перед судом. Секретарь подошел к ней и протянул ей какие-то бумаги.

— Заранее заготовленная речь, — шепнул Ксавьер Мэри. — Она ведь сама не подсудимая, ее ни в чем не обвиняют. Она здесь как законный представитель Дарвина. Ей нужно только прочитать это вслух, и ее отпустят.

Алисия, стоя на коленях, тихим голосом, перед полной комнатой священнослужителей, начала читать:

— Я, Алисия Розмари Дарвин, дочь Джеймса Пола Дарвина из Эдинбурга, призванная лично к этому суду, преклонив колени перед вами, высокопреосвященными преподобными кардиналами, главными инквизиторами греха ереси во всей Христианской Республике… — Она смолкла, затем быстро заговорила снова: — Вы хотите, чтобы я сказала, что «Происхождение видов» — еретическая книга. Чтобы я сказала, что я и моя семья отрекаемся от памяти нашего предка и от его слов навеки.

Голос Бонифация Джонса, похожий на шуршание гравия, стал почти ласковым:

— Просто прочти это вслух, дитя мое.

Она положила листы на пол:

— Не буду.

Вот он, тот самый момент, поняла Мэри. Бунт, на который подбил ее Ансельм.

По залу пронесся ропот.

Хроникеры подались вперед, чтобы лучше расслышать слова Алисии. На лице Ансельма Фэйруэзера читалось едва скрытое торжество. Даже кардиналы пришли в возбуждение и вполголоса переговаривались между собой.

Только Бонифаций Джонс сидел молча и неподвижно, словно утес среди рокочущей бури. Алисия стояла на коленях и глядела ему в лицо.

Когда шум немного стих, Бонифаций сделал знак секретарю:

— Это не надо записывать. Дитя мое… Алисия. Ты должна понять. Здесь судят не тебя. В ереси повинен твой дальний предок. Но если ты не подчинишься решению суда, если откажешься прочитать то, что тебе дали, тогда ты сама совершишь преступление. Защищая работу своего дяди, ты сама становишься еретичкой.

— Мне все равно. — Она оттолкнула бумаги, лежащие на полу. — Я не стану это читать. Моя семья не собирается отрекаться от Чарльза Дарвина. Мы чтим его память. И не мы одни. Сам преподобный Докинз недавно сказал, что естественный отбор — лучшая из всех когда-либо выдвинутых

гипотез…

Мэри шепнула Ксавьеру:

— Хотела бы я знать, с чьих слов она говорит?

— Вы имеете в виду Ансельма Фэйруэзера.

— Вы знаете, кто он?

— Он действует не слишком тонко.

— Так вот чего хочет этот Ансельм и его жуткие друзья? Чтобы вот это прелестное дитя взошло на костер. Умный ход. Уже представляю, как это отзовется у нас.

Ксавьер нахмурился:

— Я вижу, как вы разгневаны. Но вы тут ничего не можете сделать.

— Вот как?

— Мэри, это инквизиция. Против нее идти невозможно. Нам остается только ждать, что будет дальше.

При этих словах она решилась окончательно:

— Черта с два.

Мэри Мейсон встала.

— Что вы делаете?

— Хочу привнести сюда немного здравого смысла из Южной Земли, только и всего.

Она вышла вперед, и Ксавьер не успел ее остановить. Она старалась ничем не выказывать страха, но идти, глядя в сердитые лица кардиналов, было физически трудно: казалось, будто на нее сейчас направлен гнев самого Бога.

Она подошла к судьям. Бонифаций Джонс нависал над ней мрачнее тучи. Алисия стояла на коленях на полу, вокруг валялись разбросанные листы.

Ансельм отчаянно рванулся к ним. Мэри махнула рукой в его сторону:

— Не приближайтесь. — Она протянула руку Алисии. — Встань, девочка. Довольно.

Ничего не понимая, Алисия послушно встала с колен.

Мэри подняла гневный взгляд на Бонифация:

— Вы позволите мне обратиться к суду?

— А у меня есть выбор? — сухо спросил Бонифаций.

В этом намеке на юмор Мэри почувствовала проблеск надежды. Возможно, Бонифаций сумеет отнестись к делу реалистично.

— Надеюсь, святой отец, у нас у всех пока еще есть выбор. Послушайте, я знаю, что я здесь чужая. Но может быть, мы сумеем выйти из этой нелепой ситуации с минимумом вреда для всех — и для этой девочки, и для Церкви.

— Не надо меня защищать, — произнесла Алисия, — мне все равно, что со мной сделают…

Мэри повернулась к ней:

— Я знаю, ты меня видишь первый раз в жизни. Но послушай, если не хочешь умереть в тюрьме в угоду мечтам твоего так называемого возлюбленного…

Алисия нахмурилась и бросила взгляд на Ансельма.

Мэри снова обратилась к Бонифацию:

— Это же спектакль. Попытка заставить Церковь показать зубы. Даже смерть не поможет врагу скрыться от вас, верно? Поэтому вы выкопали бедного Дарвина из могилы и посмертно отлучили от Церкви. Но по каким-то причинам, не стану вдаваться в рассуждения, по каким именно, вы решили, что этого мало. Вы хотите большего. Но ведь дело трещит по швам. Неужели вы не видите, комиссар, если вы сейчас вынесете приговор этому невинному ребенку за отказ отречься от своего родственника, какой это будет удар по авторитету Церкви — даже в вашей стране, а за рубежом и подавно? Вы наверняка когда-нибудь поедете с визитом в Куктаун. Представьте, как вас там встретят. Покарав эту девочку, вы только сыграете на руку вашим врагам.