Алу: так плачет ветер
Шрифт:
– Практику. И вы её организуете. Вы же раньше преподавали в Кастелло Марэ, думаю, у вас достаточно связей, – в голос мэтрис Тайр проскользнуло ехидство. Она была очень довольна собой.
Дальновидность и ум директрисы очень удивили Магнума. Но по большей части он чувствовал раздражение, потому что все её идеи так или иначе касались его. Начиная с приглашения работать здесь и заканчивая организацией практики. А значит, что для налаживания сотрудничества с мэтром Абингтоном у него оставалось не так много свободного времени. А Магнуму не хотелось бы долго задерживаться в академии.
Но пока он с раздражением вернулся к организации так называемой
Для того, чтобы стать мэтром, ему необходимо дописать свой труд по зельям, а без знаний Абингтона его сочинение не было бы идеальным. Однако больше всего Магнум хотел обсудить с ним совсем другое. То самое зелье, которое не давало ему покоя, с тех пор как он узнал о его существовании. Но пока старик лишь дразнил его, когда удовлетворённым взглядом пробежался по наработкам и, бросив, что он идёт в нужном направлении, удалился. Как будто Магнум сам этого не знал.
Оставалось лишь уповать, что со временем мэтр удосужится поделиться информацией. А пока ему нужно выжидать, работать над проектом дальше и учить бестолковых юных оборотней, совершенно не умеющих справляться с собой и своими эмоциями. Разве что за одним исключением. Но это исключение лишено возможности обращаться, что наталкивало Магнума на определённые мрачные мысли.
– Пожалела значит, как выродок выродка, – криво усмехнулся он, припоминая тот вечер на постоялом дворе, когда встретил Лунаров.
Сам он жалеть никого не хотел, да и не умел. Даксарру, потерявшую всякую концентрацию и выглядящую напуганной в аудитории, уж точно не мог, хотя со своим магическим даром она непременно наберётся проблем. Слишком эмоциональная. Стоит только вспомнить испытания, на которых он присутствовал тайно. Мэтрис Тайр просила посмотреть, но намекнула, что не стоит пугать новоприбывших своим кислым лицом. Что ж, с этим вместо него отлично справился Фортис.
Заслуживала ли жалости госпожа Лунар? В тот вечер на постоялом дворе на её шее он рассмотрел ужасные синяки, наверняка родственники или обитатели клана с ней ужасно обращались. А сегодня на занятии она выглядела абсолютно несчастной. Но едва ли это было из-за побитого лица, при виде которого Магнум скривился и ощутил отвращение ко всем волвам, которым ничего не стоит избить кого-то за то, что он просто родился другим. Он видел, как загорелись её глаза. И как они погасли от осознания, что ничем её новоприобретённые знания не помогут. Секундный полёт и такое длинное падение. Выродкам никогда нельзя забываться.
В окно сочился лунный свет. Псу перед полнолунием было особенно тоскливо. Канемы служили напоминанием всем остальным оборотням о диком прошлом, когда обращение контролировало их, а не они его. Псы вынуждены раз в несколько дней перекидываться, это желание просто невозможно подавить, как и ужасную боль, которая следует за полным обращением. Может поэтому подобных ему так ненавидят другие оборотни. Канемы – их отражение в кривом зеркале.
Тёмное раненное существо поскреблось внутри, просясь наружу. Магнум подавил этот зов, бросив ему кость в виде обращенной правой руки. Изогнутые уродливые пальцы, крючковатые когти и всклоченная шерсть. Привычная обжигающая боль разнеслась по венам, подожгла позвоночник и обосновалась в голове пульсирующей точкой. Но это не шло ни в какой сравнение
Магнум поднялся из кресла, повёл скованными плечами и вышел на балкон, ощущая, как ледяной ветер пробирается под рубашку, но плащ надевать не захотел. Луна обняла его своим светом, но тепла, конечно же, не принесла.
Глядя на природу, равнодушную к тому, кем ты родился в этом мире, Магнум чувствовал некоторое умиротворение. Она всё расставит по местам. Дакс, король, выродок… Все они окажутся равны перед лицом смерти. Как ни откладывай, не богатей и не поддерживай в себе жизнь, всё равно время настигнет и получит своё. Вся жизнь – это гонка с непобедимым противником, который одновременно находится в прошлом, настоящем и будущем. Если есть боги, им, наверное, очень забавно наблюдать за этим забегом, в котором никто не станет победителем.
Скользнув взглядом по горным вершинами, Магнум уже собрался вернуться в комнату, как что-то сверкнуло справа. Лунный свет на миг коснулся металла и сломался, устремляясь прямиком к нему. Облокотившись на каменную кладку балкона, он стал наблюдать за размахивающей шпагой девушкой, пока, наконец, не узнал в ней госпожу Лунар.
Движения её были сильными и уверенными, пусть и предсказуемыми. Длинные ноги ступали твердо и правильно. Зрение канема окрасило всё в красный, помогая рассмотреть, как подрагивали от напряжения её руки и как к мокрому лбу липли волосы, выбившиеся из строгой прически. Упрямо поджатые разбитые губы говорили о том, что волва на грани, но она продолжала размахивать шпагой, пока, наконец, зло не воткнула её в землю.
Магнум сам не понял, зачем наблюдал за всем этим. Вряд ли глядя на неё, он узнает ответ на вопрос, почему дакс Георг приютил выродка. У него не было времени на разгадку этой тайны, но, возможно, ответ сам найдет его в будущем. Кто знает.
А пока госпожа Лунар подняла своё острое лицо, подставляя его лунному свету, и пронзительно посмотрела на ночное светило, которое не даровало ей сил обращаться и быть такой, как все.
Магнум тоже бросил взгляд на луну, давшую ему эту способность, но не подумавшую о последствиях, а затем скрылся в комнате и улёгся в постель, чтобы уснуть пустым чёрным сном без сновидений.
Глава седьмая
Комнату освещал тусклый лиловый свет магического шара, созданного Ларой Корнелл. Клара широко раскрытыми глазами наблюдала, как Рита Корнелл трясла в руке кости, на которых были изображены различные фигуры.
Пошла третья неделя нашего пребывания в Монтэм Сильва. Академию уже наполнило возмущённое гудение. И стоило отдать должное магистру Канему – своим появлением он вызвал ещё большее негодование, так что моё присутствие меркло по сравнению с присутствием канема.
Я даже почувствовала некоторое облегчение, когда всплыла правда. Теперь ни от кого не надо было скрывать мой недостаток. Те, кто считал это отвратительным, мгновенно исчезли из компании Клары. Остались близняшки-урси – Лара и Рита Корнелл, с которыми мы познакомились в первый учебный день, и которые не забивали свою голову «всякой волчьей чушью», как они сами выразились. К тому же они общались в основном с Кларой, лишь изредка интересуясь моими делами. Их беззаботность и склонность к сплетням не вызывали во мне желания сближаться и заводить дружбу, зато даксарра в их присутствии расцветала и начинала чувствовать себя самой обычной семнадцатилетней девушкой.