Альянс бунта
Шрифт:
Прес отдергивает руку. Закрывает глаза, засовывает обе руки под одеяло, заметно отстраняясь.
— Не говори так. Нас двоих. Нет никаких нас двоих. Почему все считают, что я позволю этой ситуации продолжаться дольше, чем она уже продолжается? Я… — Она тяжело выдыхает, ее ноздри вспыхивают. — Я…
— Не знаешь, что делать? — предлагаю я.
Пресли испускает громкий всхлип и откидывается назад на стопку подушек, прислоненных к изголовью кровати. Один всхлип быстро превращается в серию, а затем Пресли растворяется в потоке душераздирающих слез.
— О, Господи. Все хорошо.
— Нет! — Она садится, снова отстраняясь. Шмыгает носом, вытирая его тыльной стороной ладони. — У меня не будет Пакса. Ты не понимаешь. Здесь нет правильного решения. Если я оставлю этого ребенка, все будет так напряженно. Мы сами еще дети, Кэрри. Мой отец постоянно говорит мне… Давление. Недостаток сна. Крики и плач. Это будет слишком много для него. Для нас обоих. Пакс уйдет. А если я не рожу ребенка, то стану чудовищем, убившим его ребенка. Он никогда не сможет смотреть на меня и не видеть меня такой, Карина. Не сможет. Так что, да. Он уйдет. В любом случае, Пакс уйдет, и мой мир закончится. Я просто… я не могу…
Ее тело сотрясает дрожь. Пресли всхлипывает, ее дыхание вырывается неровными вздохами, которые звучат болезненно. Я подумываю о том, чтобы снова обнять ее, попытаться облегчить страдания, изливающиеся из нее, но потом отказываюсь от этого плана. Ее тело напряжено, в нем столько напряжения, что боюсь, что она может сломаться, если я попытаюсь ее обнять.
— Мне кажется, ты недооцениваешь его, — говорю я. — Я думаю, он останется, несмотря ни на что. Разве ты не видишь, как он смотрит на тебя? Ты должна знать, как сильно он тебя любит…
— Любви недостаточно!
Я игнорирую ее, потому что, давайте признаем, она ведет себя глупо.
— И ты также недооцениваешь себя. Как ты смеешь недооценивать одну из моих лучших подруг? — Я усмехаюсь, чтобы дать ей понять, что поддразниваю ее. — Почему ты думаешь, что твой мир рухнет, если Пакс уйдет? Разве ты не знаешь, кто ты такая, Пресли Чейз? Ты такая чертовски сильная. Чертовски умная. Блядь, да ты гениальная. В этом мире нет ничего такого, с чем бы ты не справилась. Я знаю это, потому что знаю обо всем, с чем ты уже боролась и что преодолела. Ты борец, Прес. Чертов победитель. Я не буду сидеть здесь и слушать, как ты говоришь о себе такие дерьмовые вещи. Парень не определяет тебя. Даже такой горячий и сумасшедший, как Пакс Дэвис.
Пресли фыркает, ее слезы утихают. Кончик ее носа стал розовым.
— Твое мнение обо мне очень великодушно.
— Нет. Это все заслужено. — Я отказываюсь вспоминать все те ужасные вещи, которые Джона делал с ней. Но она пережила это. Пресли боролась за свою чертову жизнь, и победила. Ее нынешняя ситуация может быть не простой. Ладно, не простая — это преуменьшение. Она дерьмовая и сложная, и это важно, но Пресли — крутая, и ей нужно помнить об этом.
Тени под ее глазами выглядят еще более похожими на синяки, чем когда я только вошла в комнату, но выражение ее лица постепенно становится похожим на осторожную надежду. Она вытирает нос рукавом толстовки Пакса.
— Ты так думаешь?
—
Она кривится, морща нос. Я принимаю это как знак капитуляции.
— Я пойду и принесу тебе что-нибудь легкое для твоего желудка через минуту. Но сначала, раз уж я дала тебе свой непрошеный совет, я вообще-то пришла сюда, чтобы спросить твое мнение кое о чем.
— О?
Я делаю глубокий вдох, не зная, как продолжить.
— Да. Я переехала в Лондон, чтобы быть с Дэшем…
— Ха! А помнишь, как ты говорила, что программа по астрономии там не имеет аналогов, и ты, сто процентов, не собиралась переезжать через весь мир ради мальчика? — Прес выгибает бровь, глядя на меня.
Паршиво, когда мои собственные слова бросают мне в лицо, хотя пару месяцев назад они звучали так убедительно.
Вздохнув, я перевожу взгляд на потолок, на стену, на окно. Куда угодно, только не прямо на подругу.
— Да, что ж. Я соврала.
Пресли фыркает.
Я продолжаю, прежде чем она успеет наговорить мне всякого дерьма, после той речи «ты недооцениваешь себя», «тебе не нужен парень», «ты крутая», которую я ей только что произнесла.
— В общем, Дэш прошел прослушивание на этот курс в Сиэтле в следующем году. Его не взяли, но… я так увлеклась, представляя, как буду жить там в следующем году…
— А разве ты не там жить собиралась? До того, как в дело вмешалась Англия?
— Да. И когда я вернулась туда на открытие ресторана Майкла и на прослушивание… это заставило меня понять, как сильно я хочу остаться. — Чувство вины пробирает меня до костей. После того как мы переехали через весь мир, даже произнести эти слова вслух кажется предательством. Я выбрала быть с Дэшем. Ему нравится быть в Великобритании, даже если девяносто процентов времени идет дождь. Дом, который мы создали для себя, прекрасен, это действительно так. У меня появились новые друзья. Я могла бы быть счастлива там, вместе с моим светловолосым лордом.
Но…
Эти новые друзья — не семья. Не такие, как Прес и Элоди. Не как Майкл.
— Может быть, я веду себя глупо, — говорю я. — Сиэтл все еще находится на другом конце страны от Массачусетса и Нью-Йорка, но, по крайней мере, мы будем в одной стране. И с разницей всего в три часа вместо пяти. Боже, теперь, когда говорю это вслух, я выгляжу жалко, не так ли? Перелет из Сиэтла в Нью-Йорк почти такой же долгий, как из Лондона. Я не знаю. Я просто… я чувствую, что что-то тянет меня назад, и…
— А что говорит Дэш?
— Ничего. Я ему не говорила, — смущенно признаюсь я. — После того как они отдали место в консерватории кому-то другому, я просто почувствовала себя такой эгоисткой.
Взгляд Пресли настолько острый, что может порезать.
— Похоже, вам с Дэшем есть что обсудить. И это после того, как ты меня только что отчитала? — Она дразняще подталкивает меня локтем.
— Ладно. Хорошо. Да, я вижу иронию. Полагаю, у нас обеих есть возможность попрактиковаться в навыках эффективного общения с нашими парнями. — Я встаю, сжимая комок под одеялом, который, как мне кажется, является коленом Пресли. — Сейчас все может показаться пугающим, но я обещаю, что все наладится. Для нас обеих. Несмотря ни на что, хорошо?