Аляска золотая
Шрифт:
Непогода разошлась не на шутку: дождь, сопровождаемый резкими порывами северного ветра, всё усиливался, утробно и угрожающе гремел гром, в небе сверкали кривые, яркожёлтые молнии.
Вот одна из них — гигантская, непривычно ветвистая и уродливая — сверкнула на полнеба и через доли секунды обрушилась вниз, прямо в почерневшие воды Юкона. По барабанным перепонкам ударила беспощадная звуковая волна…
— Вот же, мать его нехорошо! — от души высказался Ухов, мотая кудрявой головой. — Прав ты был, Александр Данилович, относительно
Егор отогнул полог палатки и осторожно выглянул наружу, перед его глазами тут же встала плотная, серостальная стена дождя: монолитная, равнодушная, беспощадная. А за дождевой стеной угадывалось чтото тёмное, очень большое и воронкообразное…
«Торнадо?», — неуверенно спросилпромямлил внутренний голос: — «За что нам, братец, такой дорогой и бесценный подарок? Вот же, непруха! Блин дождливый, промокший…».
Сверкнула яркая, на этот раз зеленоватая молния, длинные раскаты грома заполнили собой весь окружающий мир, а потом последовал страшный удар ветра. Удар? Это мягко сказано! Произошло нечто, чему нет слов в человеческом языке…
Через мгновение палатка рухнула, а ещё через секундудругую исчезла, улетев — по широкой спирали — в неизвестном направлении.
Егор, крепко обхватив руками и ногами толстый, обломанный до половины ствол осины, прикрыл глаза и отчаянно напряг все мышцы, борясь с необузданной природной стихией.
«Держись, братец!», — заполошно бились в голове отрывистые мысли. — «Не дай этой гадине оторвать себя от осины! Иначе всё, полные кранты! Припечатает — с полного маха — об острую грань ближайшей скалы, и всё: поминай, как звали, даже мокрого места не останется…
Он почувствовал, как по шее потекло чтото тёплое, а по ногам, наоборот, заструилось чтото очень холодное.
«Тёплое — это кровь капает из твоих, братец, ушей. Понятное дело, перепады давления и всё такое», — на удивление спокойно пояснил деловой внутренний голос. — «А холодное — это грязевые потоки стекают с холма. Да, незадача! Впрочем, делать нечего: держись покрепче, дружок, за своё дерево, жди, когда это всё закончится, и уповай на счастливый случай. Дождь, кстати, определённо усиливается, а ветер, наоборот, слабеет…».
Ветер вскоре полностью стих, а вот дождь…. Этому откровенному безобразию даже термин «ливень» совершенно не подходил. С небес падали — совершенно отвесно — толстые водяные струи, нещадно лупя Егора по голове и плечам.
«Ещё немного и ты, братец, превратишься в сплошной багровочёрный синяк», — неуклюже пошутил внутренний голос. — «Одно только утешает, что ты у нас не сахарный. Соответственно, не растаешь…».
Ударил новый порыв ветра, и какойто неизвестный твёрдый предмет саданул Егора по голове, перед закрытыми глазами поплыли цветные круги, на сознание опустилась чёрная пелена…
Сперва возвратился слух: вокруг бойко звенели десятки, а, может, и многие сотни ручейков, звонко
Он открыл глаза, с трудом разомкнул пальцы ладоней, переплетённые в замок за осиновым стволом, медленно поднялся на ноги и рукавом камзола старательно обтёр с ушей, щёк и шеи кровяные подтёки.
— Однако, гггрязи почти по ккколено! С веток деревьев кккапает какаято дрянь, напоминающая коровий нннавоз…. А на голове шишка вспухла — размером с небольшой кккокосовый орех, — пробормотал Егор, громко щёлкая зубами от холода. — А ещё пистолет пппропал. Видимо, его тоже поглотила эта прожорливая ввворонка…
Прямо под его ногами из потоков тёмнобурой грязи, сошедшей со склона холма, торчал приклад ружья. Егор, непонимающе поморщившись, вытащил ружьё из глинистого месива и с удивлением оглядел находку.
«Чертовщина какаято, честное благородное слово!», — возмутился внутренний голос. — «Охотничье ружьё английского производства. Вот и гравировка имеется: «Манчестер, 1701 год». Совершенно новая модель, мне с такими ещё не приходилось встречаться…. Откуда, интересно знать, его приволокло долбаное торнадо?».
Он оглянулся по сторонам. Рядом никого не было, только бесконечные грязевые потоки, лениво стекающие в бурные, окрасившиеся в краснокоричневые тона воды Юкона. Река усердно волокла на северовосток разный мусор: кусты и целые стволы вырванных с корнем деревьев, трупы лосей, косуль, барсуков, зайцев, уток, гусей, лебедей…
— А где же Айна и Иван? — сам у себя спросил Егор. — Где плотники и атабаски? Палатки и вигвамы? Где, наконец, корабельная шлюпка и индейские каяки?
Глава девятнадцатая
Первый самородок
Ситуация была — хуже не придумаешь: мокро, холодно, противно, кудато исчезли все соратники, вещи, продовольственные припасы, лодки, земляные и плотницкие инструменты, даже лотки для промывки золота, старательно изготовленные ещё в Александровске. Дерьмовая была ситуация, если резюмировать…
«Спокойно, братец, не суетись понапрасну!», — посоветовал притворножизнерадостный внутренний голос. — «Сейчас обязательно придумаем чтонибудь! Не могли же они все погибнуть, в концето концов…».
На месте, где раньше располагались вигвамы, он обнаружил — в грязевых потоках — только обломки деревянных шестов и обрывки звериных шкур. Не придумав ничего лучшего, Егор решил забраться на пологий холм, расположенный примерно в двухстах пятидесяти метрах от берега Юкона, и уже оттуда оглядеть окрестности.
Подъём давался тяжело: вязкие и холодные грязевые потоки продолжали медленно стекать по склонам холма. Было очень скользко, под толстым слоем жидкой глинистой субстанции постоянно обнаруживались, мешая продвигаться вперёд, ветки и части стволов сломанных деревьев.