Алые погоны (повесть в 3 частях)

Изюмский Борис Васильевич

Во дворе училища деревца, когда-то высаженные их руками, вытянулись вдоль дорожки, стройные и тонкие, как подростки.

Двор пересекали двое мальчат. Они о чем-то оживленно беседовали и, не заметив лейтенантов, не отдали им честь.

— Товарищи суворовцы! — строго окликнул их Снопков.

Малыши, словно натолкнувшись на преграду, остановились, ловко, по всем правилам повернулись, прищелкнув каблуками, и, вытянув руки по швам, выжидательно уставились на офицеров. Павлик подошел к ним ближе,

грозно нахмурил брови, но, приглядевшись, с недоумением спросил:

— Это что за… палки торчат у вас изо рта?

Мальчики спохватились, быстро, словно их ударил электрический ток, выдернули изо рта леденцы-петушки и смущенно спрятали их за спины. Лица у них при этом стали такими виноватыми, что Снопков едва не расхохотался, однако, сдержал себя и сурово сказал:

— Будьте внимательны… И потом — лакомьтесь петушками где-нибудь в укромном месте! Идите!

— Слушаюсь, товарищ лейтенант! — с готовностью, несколько вразнобой ответили нарушители порядка и, будто на шарнирах повернувшись, продолжали путь.

— Первое в моей офицерской практике замечание «нижним чинам», — прошептал, подмигнув Володе, Павлик и поглядел на удаляющиеся фигурки.

Ковалев и Снопков вошли в училище. И сразу хлынул поток воспоминаний: за этим поворотом коридора они горячо спорили перед собранием — исключать ли Гешу? Вот в этой комнате, на бюро обсуждали ЧП: в третьей роте был обнаружен стул с надписанными на нем формулами. А вон на той стене, около зеркала, висела стенгазета, теперь на ее месте — доска спортивных новостей.

— Ого, Дадико бросил гранату на пятьдесят три метра, Авилкин пробежал три тысячи метров за десять минут пятьдесят пять секунд… Неплохо!

Стенгазету они обнаружили у дверей «Кабинета Суворова». Газета носила прежнее название, но стала ежедневной.

Они приоткрыли дверь в кабинет. Там никого не было. На стене висел огромный макет ордена Суворова, под ним — грамоты, полученные училищем за спортивные победы. На высокой тумбочке лежала «Книга прощальных отзывов выпускников».

В эту книгу два года назад Владимир написал: «Мы всегда будем вместе с вами».

Снопков начал рассматривать макет Чертова моста.

— Этого при нас не было, — сказал он, — интересно, кто делал? — и заглянул сбоку: — Наши постоянные корреспонденты!

На боковой стороне макета с листа ватмана бросалась в глаза надпись: «Работа суворовцев Самарцева и Атамеева».

Сигналист протрубил окончание урока. Поднимаясь по лестнице на второй этаж, Снопков и Ковалев неожиданно увидели Авилкина. У него почти исчезли веснушки, волосы на голове приобрели темнобронзовый оттенок, но уши розовели еще больше прежнего и, казалось, просвечивали. На плечах лежали вице-сержантские погоны. Авилкин нес какой-то прибор в футляре. Увидев друзей,

оторопел:

— Володя… Товарищ лейтенант! — забормотал он, не зная как лучше обратиться.

— Здравствуй, Павлуша, — подходя к нему и крепко пожимая руку, сказал Ковалев, — вот и снова увиделись. А где остальные?

— Они сейчас… выйдут из кабинета… Подожди, я их позову, — и, подхватив подмышку прибор, Авилкин побежал назад.

Артем налетел на Ковалева ураганом и так его стиснул, что у Володи захватило дух. Илюша и Дадико бесконечно хлопали по рукам Снопкова, а Павел Авилкин стоял в стороне с блаженным видом человека, который все это устроил.

Наконец Владимиру удалось рассмотреть Артема. Он стал высоким, ладным юношей с крыльями черных волос надо лбом, с ясно обозначавшимися усиками над резко очерченными губами. Глаза Артема утратили былое выражение бесшабашного ухарства, стали большими, лучистыми, и в их смелом, прямом взгляде светился ум.

— А где Сема?

— У вас отпуск?

— Вы надолго приехали?

— Друзья, — сказал Владимир, — сейчас нам надо идти в третью роту, к Сергею Павловичу, а после обеда поступаем в полное ваше распоряжение, обо всем расскажем и вас расспросим…

Их отпустили с великим сожалением, взяв слово, что будут вместе весь вечер, а заместитель редактора радио-газеты «Голос суворовца» Кошелев заручился обещанием, что они выступят перед микрофоном.

В третьей роте Ковалев и Снопков разыскали отделение Боканова. Так как уже началась большая перемена, они вошли в класс. Сергей Павлович читал стенгазету.

Суворовцы при виде лейтенантов на мгновенье замерли, а потом ринулись к гостям, окружили их живым кольцом.

— А мы вас ждали, ждали!

— Можно вас Володей называть?

— Это значок футболиста?

— Стоп, стоп, — остановил ребят Ковалев.

Шум утих.

— Федор Атамеев!

— Я.

— Петр Самарцев!

— Я.

— Алексей Скрипкин!

— Я.

— Пожалуйте сюда, поближе! — пригласил Володя.

Круг расступился, пропуская счастливцев к лейтенантам.

— Так вот вы какие! — с интересом разглядывая их, сказал Ковалев.

Снопков издали прочитал заголовок в стенгазете: «Встретим наших друзей высокой успеваемостью» и кивнул Владимиру:

— Смотри-ка, нам здесь и подарки приготовлены!

— Так точно! — выпрямился Скрипкин, принимая «строевую стойку». — В отделении троек нет!

В это время в дверях показался маленький, румяный сигналист.

— Товарищ майор, весь личный состав училища собирается в актовом зале. Большая перемена продлена на полчаса.

— Знаю, знаю, сейчас приведу своих… Прошу и вас, товарищи лейтенанты, прийти туда, — улыбнувшись, сказал Боканов.