Алые Розы
Шрифт:
— Да, Юленька, оставайся, — говорит по-доброму Вика.
Она походит ко мне, обнимает меня и прижимает к себе. А я рыдаю, не могу остановиться.
— Прости, что так вышло, — говорит она.
— Это ты меня прости, — шепчу я в ответ.
— Юль, ты почему даже к тортику не прикоснулась? Ты же сладкоежка, — улыбается Сашка.
Глава 6
Он включает на огромном экране какой-то романтический фильм, и мы садимся у телевизора. Я запихиваюсь безвкусным тортиком. Я
Сашка и Вика сидят в обнимку и фильм смотрят.
— Иди к нам, — зовёт меня Вика.
Я присаживаюсь к ней. Она берёт меня за руку, как подруга, и сжимает её крепко-крепко. Сашка улыбается мне и целует Вику. Я тоже хочу её поцеловать, но сдерживаюсь. Пытаюсь загнать эти чувства как можно глубже в себя. И у меня получается. По крайней мере, мне так кажется.
«А спать мы будем как? В одной постели?»
Я успокоилась, по крайней мере, сейчас мне спокойно. Мне не хочется говорить, мне не хочется целоваться, мне не хочется ничего. И, кажется, вот только я пошевелюсь — и демоны в моей душе проснутся, и снова меня поведёт, но пока что, вроде, всё в порядке, я даже улыбаюсь.
— Бред какой-то, — едва шевелю губами я.
— Что такое, Юленька? — первым реагирует Сашка.
— Да всё это бред какой-то. Это не со мной. Это всё не с нами. Ведь всё же было так чудесно! — печально качаю головой.
— Юль, только не начинай, мы же обо всём договорились. — Вика берёт меня за руку и смотрит мне в глаза.
Договорились, как же! Ты получила всё что хотела, забрала себе моего парня и бросила меня. А я? Что получила я? Право с вами дружить? Да нахрена мне это право, я не хочу таких друзей! Я же люблю вас. Всё в моей душе вопит от боли.
— Сашка, я что-то устала, — вслух говорю я. — Где мне ложиться спать?
— Сейчас постелю. — Он целует Вику в щёчку, встаёт и уходит в боковую комнату. Как же быстро он свыкся с мыслью, что теперь она, а не я его девушка. И кто теперь я? Хорошая подруга.
Смотрю на Вику:
— Вы будете вместе спать? — спрашиваю.
— Тебя это не должно волновать, — фыркает она на меня. Никогда не замечала в ней этого.
— Вик, не будь со мной так жестока, я ведь ничем не заслужила такого отношения.
— Я не собираюсь больше об этом разговаривать, — обрывает меня Вика.
Я закрываю глаза, и на меня снова накатывает волна. Мне душно, тяжко и не хватает воздуха. Мне кажется, меня сейчас вырвет.
— Мне больно от твоих слов.
Вика смотрит мне в глаза и вновь становится мягкой-мягкой, такой, какой я её полюбила:
— Юлечка, маленькая моя, пойми, нам уже ничего не светит. Мы никогда не будем вместе. Просто прими это, и всё.
— Я пытаюсь… — на моих глазах блестят слёзы.
— Лучше тебе сейчас перетерпеть, перемучиться, чем всю жизнь потом страдать.
— Ты даже не представляешь, как это больно…
— Я не представляю? — улыбается она. — Я очень хорошо себе это представляю!
— Откуда тебе знать… — Я не могу дальше говорить. — Пожалуйста, ну скажи, что это сон, дурацкий сон, и сейчас я проснусь в твоих объятиях.
Возвращается Сашка:
— Я уже постелил свежую постель, — говорит он мне.
— Тогда я пойду. — Прохожу мимо Сашки. — Спокойной ночи! — целую его по-дружески в щёчку.
— Спокойной ночи, Юленька! — отвечает он.
— Спокойной, ночи Вика! — На секунду наши взгляды пересекаются, и она видит в моих глазах безразмерную грусть, но умело делает вид, что ей всё равно. А может, ей действительно всё равно? Я не верю, что это так.
Я ложусь в холодную постель и долго-долго смотрю в потолок, пытаюсь уснуть, а сердце колотит как бешенное, вот-вот и вырвется наружу. Бью себя кулаком в грудь, насколько хватает сил, пытаюсь хоть как-то сбить бешеный сердечный ритм.
Лежу и смотрю в потолок, не могу спать. Прикасаюсь к себе, и мне не хочется даже мастурбировать, не возбуждаюсь, вообще не возбуждаюсь, не могу думать о сексе — только о грёбаной любви. Если бы Вика позволила мне просто быть с ней рядом… Просто лежать на одной кровати, пусть даже не в обнимку.
Вика, Викулечка, любимая, прости меня, вернись ко мне, я без тебя умираю! Пожалуйста, скажи, что это всего лишь проверка, скажи что это шутка, и я ещё больше стану тебя любить! Только вернись, милая, я умоляю!
Я не сдамся, я не могу проиграть, любовь не проигрывает. Господи, ну почему мне так больно?! Сжимаю от боли свою маленькую грудь двумя руками и беззвучно кричу. Мне хочется, чтобы она меня услышала, чтобы она пришла, иначе я умру от разрыва сердца, от кровоизлияния в мозг. И это будет на её совести. Пусть она утром обнаружит мой холодный труп, и тогда она поймёт, кого потеряла. Но будет уже поздно.
Представляю себя красивой-красивой и холодной-холодной, лежащей в постели в какой-то изящной позе. Пусть она прольёт обо мне хотя бы одну слезинку. Стоп, а как же мамка? Она же вообще с ума сойдёт! Она же души во мне не чает, она этого не заслужила. Нет, смерть — это не для меня. Я ж трусиха. Нужно немного успокоиться, нужно взять себя в руки и не думать больше о Вике. Закрываю глаза и представляю себе её ножки. А может, подрочить и спать, я всегда так делала. Ну, конечно же.
Прикасаюсь к себе и не могу возбудить, меня вообще не возбуждает секс, похоже, я становлюсь асексуальной, что тоже неплохо. Жизнь без секса — жизнь без стресса. В свете случившегося, думаю, это не худшее, что может со мной произойти.
Нужно успокоиться, нужно дышать чаще, как можно чаще. Делаю глубокий вдох, потом — выдох, и снова вдох, и снова выдох. При последнем выдохе из горла сам собой вырывается протяжный стон. Боже, ну когда же это закончится?! Пусть это будет лишь сон, дурацкий сон.