Алый король
Шрифт:
Человек с зеркальным лицом стоял на коленях в груде собственных лоснящихся кишок, и пылевое торнадо разрывало его на куски, орган за органом, конечность за конечностью.
Тогда Ариман кивнул.
— Я видел образ этого зала в руинах пирамиды Фотепа, — произнес он, держа ладонь на «Книге Магнуса».
Из красной дымки вышли Тайные Скарабеи с алебардами наперевес. На клинках плясало белое пламя. Командир терминаторов Онурис Гекс, называемый также Держателем Неба, с сарказмом посмотрел на Азека.
— Что, вот тут мы найдем осколок Алого Короля?
— Сюда нас направил примарх.
— И как
Развернувшись, он выпустил из алебарды сверкающий поток огня в группу узников, которые преобразились в обезьяноподобных, но покрытых чешуей созданий. Пламенное копье сожгло чудовищ дотла.
— Точно не знаю, но для начала неплохо бы отыскать Махавасту Каллимака.
Гекс одарил Аримана еще одним испепеляющим взглядом. Именно из-за них воин удостоился прозвища, которым его именовали только шепотом и за глаза.
— По-твоему, летописец примарха здесь?
— Я так думаю.
— Ты так думаешь? И мы только поэтому пришли сюда?
— Мы тут потому, что душа Магнуса жаждет вернуть себе цельность.
Меж тем все новые легионеры Тысячи Сынов проходили через porta rubrun: Оперенные Никтея, Солнечные Скарабеи под началом Киу и Клинки Анкхару, воины Мемунима. Космодесантники немедленно разбирали сектора обстрела, вскидывали болтеры и экономными очередями расчищали участки зала вокруг себя.
Появился Менкаура в сопровождении Санахта и Люция. Мечник III легиона большую часть странствия провел у себя в каюте, но сейчас стало очевидно, что его биополе серьезно изменилось. Оно лучилось великолепием и даже большим, чем прежде, высокомерием — если подобное вообще было возможно. Между фехтовальщиками шагал ёкай, покрытый резными узорами; как только он вошел в зал, аура прикованного к нему демона засверкала от наслаждения.
— О, какие чудеса творятся пред нами! — вымолвил Афоргомон.
Материальное измерение расползалось по швам, пока Великий Океан забавлялся в нем с податливой плотью смертных.
— Тюрьму скоро разнесут на куски, — заметил Мемуним.
Легионеры его культа построились вокруг лидера сакральной мандалой и сдерживали взбесившихся арестантов болтерным огнем.
— Ну и пусть, — отозвался Киу. — Вы все чувствуете, для чего она использовалась, чем тут занимались наши враги. Чем скорее рухнет острог, тем лучше.
— Найдем то, ради чего пришли, и разнесем все остальное, — предложил Мемуним. — Ариман?
Азек прижал ладонь к обложке гримуара. «Книга Магнуса» обладала невообразимой мощью, каждый чернильный штрих ее безупречно выведенного текста — громадной значимостью и силой. Осколок души точно находился здесь: воин ощущал присутствие отца как призрачную, мельком замеченную тень, нерешительно цепляющуюся за край его поля зрения.
— Где ты? — прошептал Ариман. — Покажи мне…
Могучую сущность гримуара не потребовалось просить дважды. Восприятие Азека мгновенно распространилось по всей структуре Камити-Соны. Он почувствовал все огорчения, обиды, унижения и страдания, причиненные каждому узнику. Ему открылись души старожилов и новичков, слепцов и безумцев — души незнакомые и знакомые…
Ариман резко поднял взгляд на верхний ярус, где трое арестантов — мужчина и две женщины — карабкались по лестнице, спасаясь от хаоса. Заключенные
Ползущий впереди мужчина обернулся, и Азек, узнав его, застыл от изумления.
— Лемюэль?..
В пустоте парили два исполина.
Подобно первым космопроходцам, они двигались со сдержанным изяществом, но не имели ничего общего с мягкотелыми смертными, облаченными в поразительно ненадежные костюмы жизнеобеспечения.
Они были «Разбойником» и «Гончей», богомашинами, принцепсы которых срослись с внутренними системами титанов. Их безумный интеллект словно бы родился из худших кошмаров создателей первых образцов думающей техники. В прошлом верные механические воины Легио Темпестус, теперь они служили куда более скверным повелителям.
«Залголисса» и «Геркулес фуренс» [74] пересекали безвоздушную тьму по пути к Камити-Соне, направляемые кин-хорами адептов Рапторы с борта «Кемета». За гигантами тянулась настоящая флотилия из герметичных цистерн с горючим, угловатых грузовых контейнеров и прочих объектов, не боящихся глубокого вакуума.
74
«Геракл в безумии» (лат.).
Все они неслись по дуге к громадной рваной бреши в верхней части острога, следуя траекториям, рассчитанным орденом Погибели.
«Гончая» приземлилась первой, обрушившись на вздыбленное палубное покрытие по миделю Камити-Соны. Многократно превосходящий ее по массе «Разбойник» коснулся станции несколькими мгновениями позже, сгибая ноги с растопыренными лапами-ступнями и рыча боевым горном. «Геркулес фуренс» уже шагал в недра комплекса, словно охотничий пес, ведущий более могучего собрата по кровавому следу.
В этой секции тюрьмы произошла взрывная декомпрессия, однако павониды создали здесь пригодную для дыхания атмосферу.
Титаны могли обойтись без нее, в отличие от тех, кто следовал за ними.
Когда великаны отправились за добычей, в пробоину влетели первые грузовые модули. Промчавшись через облако кружащихся обломков, контейнеры закрепились магнитными захватами на палубах и дополнительных опорных стойках.
С грохотом пироболтов рухнули запечатанные борта контейнеров, и наружу ринулось отребье Планеты Чернокнижников: табуны слюнявых зверолюдей из города поваленных менгиров и поклявшиеся на крови отступники, лишенные всякой надежды на искупление.
Тщательно рассчитанные лэнс-залпы «Кемета» не повредили хребет Камити-Соны, поэтому на станции, несмотря на громадную дыру в обшивке, сохранилась искусственная гравитация.
Выбранная Игнисом точка прорыва находилась в трех целых шести десятых километра от местоположения Аримана и его кабала. Захватчики планировали овладеть посадочными отсеками комплекса.
Во всяком случае, так казалось со стороны.
— Блок верхних маневровых, полное ускорение, три секунды; правый носовой блок, вектор семьдесят градусов вниз, — приказал магистр Погибели. — Заходим над брешью. Возьмем эти корабли в вилку.