Алый лев
Шрифт:
— Уже настоящая женщина, — Вильгельм усмехнулся при упоминании своей второй дочери, родившейся через девять месяцев после коронации Иоанна. — Сперва очаровывает тебя взглядом, и тут же напускается на тебя. Назвал в честь матери, которая отлично умеет и то, и другое.
— Я расскажу твоей жене, как ты чернишь ее, — усмехнувшись, пригрозил ему Болдвин.
Вильгельм посерьезнел:
— Я могу поддразнивать ее, но она знает о моем к ней отношении… Она свет моей жизни.
Болдвин снова рассмеялся, но посмотрел на него с завистью.
— Я рад, что у вас с Изабель так все хорошо, — сказал он. — Мы с Хавис попритерлись друг к другу, но ни одному из нас нет особого дела до другого.
— Точно, — с готовностью согласился Вильгельм.
В сад вошла группа молодых людей, и внимание Вильгельма привлекла одна девушка, длинноногая и легкая, как молодая кошечка. Она только начала оформляться как женщина: шелковое платье туго обтягивало ее груди, размером с незрелое яблоко, но талия и бедра были пока плоскими, мальчишескими. Ее густые золотистые волосы были заплетены в одну косу, перевитую серебристыми лентами, а большие, широко расставленные глаза при дневном свете были, наверное, голубыми, но сейчас казались почти черными. Она бросила в сторону Вильгельма и Болдвина испуганный взгляд, заметив, что они ее разглядывают, вывернулась, чтобы уклониться от молодого оруженосца, пытавшегося втянуть ее в игру, и натолкнулась на Иоанна, который поднялся со своего места, закончив беседу с графом Аймером.
Девушка, очевидно, знала, кто такой Иоанн, поскольку она тихонько вскрикнула и грациозно поклонилась ему. Иоанн поддержал ее и, взяв ее правую руку в свою, поцеловал кончики ее пальцев. Он полюбовался на ее золотое кольцо.
— Красивая безделушка, моя милая, — похвалил он.
— Это кольцо мне подарили на помолвку, сир, — чуть дыша, ответила она.
— В самом деле? — голос Иоанна источал яд соблазна. — А не хотела бы ты обменять его на корону?
Она взглянула на него, широко раскрыв глаза, и в неуверенности прикусила нижнюю губу.
— Мы играли в догонялки, — ответила она, наконец поняв, что этот глупый ответ безопаснее, чем что-либо по поводу кольца. Она посмотрела через плечо на своих молодых спутников, которые с пониманием глядели на них.
Иоанн улыбнулся, чуть обнажив зубы.
— Одна из моих любимых игр, — сказал он, и, иронически взглянув на Вильгельма и Болдвина, отступил в сторону, чтобы дать ей пройти.
Придворные остались в Лузиньяне на второй день, и Иоанн отправился с лордами Гуго и Аймером на охоту. Дочь последнего осталась дома с женщинами, запертая подальше от мужских глаз, но в данном случае с глаз долой не означало из сердца вон. Вильгельм не был любителем охоты, но присоединился к свите, потому что этого от него ждали. Безразличный к преследованию животных, он имел возможность наблюдать за тем, как король Иоанн на самом деле охотится на отсутствующую дочь графа Аймера, и все это происходит перед носом ничего не подозревающего жениха.
Позже тем же вечером Вильгельм сидел в покоях Иоанна, пил вино и играл в кости с Болдвином де Бетюном и Вильгельмом, графом Солсберийским. Последний был женат на двоюродной сестре Вильгельма, Эле. Он был незаконнорожденным единоутробным братом Иоанна, а его матерью была Ида, графиня Норфолкская, с которой так крепко подружилась после коронации Изабель. Солсбери в полной мере обладал красотой своей матери, но в более сильном, мужественном образе. Его лицо было обрамлено густыми черными кудрями, а менявшие цвет зелено-карие глаза были окружены черными ресницами. Его называли Лонгеспе, что значит «длинный меч», потому что его клинок был на несколько дюймов длиннее обычного. Хотя ходили сплетни, что это прозвище он получил не из-за меча — кое-что другое было несколько длиннее обычного,
Вытянув руки, он оттолкнулся от стола:
— Ты меня без гроша оставил, Маршал, мой кошелек так же пуст, как груди старой шлюхи.
— Да и вначале он был не больше груди девственницы, — отозвался Вильгельм. Он сгреб маленькую горстку серебра в кулак и отдал ее своему оруженосцу. — Вот, дружище, найди-ка среди моих людей того, кто раздает милостыню, и вели отдать это в лепрозорий.
Неспешной походкой к ним подошел Иоанн, держа в руке чашу с вином, приправленным гвоздикой.
— Снова проигрался, братец? — подкусил он Солсбери. — Вот еще один знак, что ты станешь одалживать у меня деньги, — он кисло улыбнулся Вильгельму: — К Пемброуку это не имеет никакого отношения, Маршал. Ты выстилаешь шерстью мои сундуки благодаря моему непутевому брату, который глупее овцы, когда доходит до таких игр.
— Не хотите ли отыграться, сир? — спросил Вильгельм, приглашая того присесть.
— Ну уж не после того, как ты отдал все прокаженным, — отказался Иоанн и сделал большой глоток из своей чаши. Затем он взглянул на мужчин и беспечно произнес: — Я подумываю о том, чтобы жениться на дочери Аймера.
Эта новость не стала сюрпризом для Вильгельма, который видел, как Иоанн вчера смотрел на девушку и как они с графом Аймером ходили друг вокруг друга во время охоты. Переглянувшись с Болдвином, он понял, что последний тоже этого ожидал. Однако Солсбери уставился на брата, раскрыв рот. Потом он покачал головой.
— Девушка совсем молоденькая. От нее тебе будет мало прока как от королевы.
Иоанн протестующее взмахнул рукой:
— Она достаточно взрослая, чтобы произнести клятву, и скоро сможет войти в роль. Королева Ричарда большую часть жизни провела в заточении, и ему это не вредило.
Солсбери отважился произнести то, что вертелось у всех на языке:
— Но она уже обручена.
— Господи, Вилли, ты уверен, что у нас один отец? — издевательски усмехнулся Иоанн, отчего Солсбери покраснел. — Ты слишком невинен, чтобы быть одним из нас! Если хорошо заплатить, можно разбить любую помолвку и аннулировать любой брак. Я не могу позволить Ангулемам и Лузиньянам объединиться. У Аймера слюнки текут, когда он думает о том, что его дочь может стать королевой Англии. И он точно с большим удовольствием разделит постель со мной, чем с Гуго Лузиньяном, а я так просто счастлив буду разделить ложе с его прелестной дочкой!
Вильгельм невозмутимо произнес:
— Сделав это, вы завоюете вечную ненависть Лузиньянов, сир. Лично мне совершенно наплевать на то, что они будут чувствовать себя униженными, но они искусные воины и могут заварить кашу.
— С Лузиньянами я справлюсь, — отрезал Иоанн. — Если я женюсь на девушке, мой тесть будет держать их у ногтя так же, как делал всегда.
— Я согласен, что объединение Ангулемов и Лузиньянцев было бы некстати, — кивнул Вильгельм, — но, как сказал Солсбери, девушка действительно совсем юна, у нее даже бедра пока слишком узкие, чтоб детей рожать. Она уже вошла в брачный возраст?
— Пока нет, но она быстро взрослеет.
При мысли, что в постели Иоанна может оказаться практически ребенок, Вильгельму стало не по себе. Двенадцать лет. Ему не хотелось думать о том, что Махельт могла бы когда-нибудь попасть в ту же ситуацию, но с точки зрения политики и дипломатии этот выбор был верным. И многие мужчины дождались бы, когда она созреет, но он видел, как Иоанн смотрит на девушку, когда она заходит в комнату. К тому же королю и последнему представителю своего рода было необходимо как можно скорее обзавестись наследниками.