Алый лев
Шрифт:
Глава 17
Портсмут, июнь 1205 года
На небе не было ни облачка, и солнце палило бы нестерпимо, если бы не свежий ветер, дувший с моря. Свет заливал все пространство до самого горизонта, и глубокая синева моря была украшена галерами и маленькими рыболовными суденышками, болтавшимися на якоре у берегов. Другие плоскодонные суда были вытянуты на усыпанной галькой берег, а солдаты сновали по ним туда-сюда с оружием и военным снаряжением в руках. Парусинщики склонялись над своими
Иоанн готовился к высадке в Пуату, откуда намеревался выступить против Филиппа французского, и поэтому созвал своих вассалов в Портсмуте. Развалившись на груде мехов на берегу, он со своими молодыми рыцарями обедал холодной жареной петушатиной и наблюдал за тем, как продвигается работа, на его лице застыло беспокойное, нетерпеливое выражение; он часто поворачивался в сторону Вильгельма. Маршал сидел неподалеку с Болдвином де Бетюном, не совсем вместе с королем, но достаточно близко для того, чтобы участвовать в беседе. У Вильгельма болел желудок, но не от ожидания морской болезни. Хотя он и вынужден был послушаться призыва прибыть в Портсмут, он знал, что не имеет права ступить на корабль, отправляющийся во Францию для войны с ее королем.
Не допив свою четвертую чашу, Иоанн поднялся на ноги и прошел по гальке к Вильгельму; его рыцари следовали за ним, словно охотничьи псы за вожаком.
Вильгельм встал и поклонился.
Иоанн принял воинственную позу.
— Маршал, — обратился он к нему, — я все еще не понимаю, как ты мог за моей спиной стать союзником Филиппа французского. Мне это кажется совершенно бесчестным поступком, а ты, тем не менее, везде треплешь о том, какой ты честный человек, — в его тоне была легкость, насмешка… и угроза.
Вильгельм чувствовал, что рыцари пожирают его глазами, потому что чуют кровь. Неприязнь Иоанна была почти осязаема.
— Сир, я не заключал никаких союзов за вашей спиной. Вы сами дали согласие на то, чтобы я вел переговоры с королем Филиппом. Все, что я сделал, я сделал с вашего разрешения.
— Господи Иисусе, разумеется, нет! — вена на шее у Иоанна вздулась — настолько он был разгневан. — Я не давал тебе разрешения приносить ему присягу вассала. Ты последуешь за мной в Пуату, Маршал, а когда я тебе прикажу, ты выступишь против короля Франции с оружием, ты это сделаешь, понятно?!
Стояла жара, но Вильгельм знал, что ладони у него вспотели и пульс участился не от этого.
— Сир, я не смогу этого сделать. Я нарушу клятву, данную королю Франции, если выступлю против него с оружием.
Иоанн обратился к своим рыцарям:
— Я всех вас призываю в свидетели: здесь и сейчас, перед всеми нами, Вильгельм Маршал признает себя виновным и выносит себе приговор, — прорычал он. — Я объявляю его предателем!
Почувствовав, что происходит что-то необычное, другие лорды собрались вокруг спорящих. Некоторые, как и Вильгельм, не хотели плыть в Пуату, но не потому, что поклялись
Понимая, что они его единственная надежда, Вильгельм набрал побольше воздуха в грудь и обратился к ним:
— Милорды, взгляните на меня! Сегодня я являюсь для вас примером и отражением вашего будущего. То, что происходит сейчас со мной, завтра будет с вами. У меня было разрешение на то, чтобы попытаться договориться с королем Филиппом о своих нормандских владениях. У меня есть письменное согласие короля, записанное с его собственных слов, однако он теперь говорит, что никогда его не давал.
— Господи Боже Всемогущий, я этого не потерплю! — повернувшись к Вильгельму спиной, Иоанн подошел к группе своих рыцарей и встал рядом с ними. Сорвиголова по имени Иоанн де Бэссингборн отделился от группы и подошел вплотную к Вильгельму.
— Всем известно, что всякий, кто подведет своего хозяина, теряет право распоряжаться землями, полученными от него, — прошипел он с ненавистью, брызгая слюной в лицо Вильгельму.
Выругавшись себе под нос, Болдвин де Бетюн протолкнулся вперед и сгреб де Бэссингборна за ворот.
— Попридержи язык! — приказал он. — Не таким выродкам, как ты, судить рыцарей вроде Маршала, — он свободной рукой указал на боевой лагерь, где солдаты прекратили работу и наблюдали за происходящим: — Среди всех этих людей не найдется ни одного, готового головой поручиться за то, что лорд Маршал подвел своего хозяина. Хотите ли вы бросить вызов человеку, который стоит двух таких, как вы, и который находится здесь сейчас из верности, а не из-за трусости? — Он отпихнул де Бэссингборна и договорил дрожащим от отвращения голосом: — Не льстите себе, не вам судить человека, чьего мизинца вы не стоите.
Вильгельм левой рукой взялся за ножны и, не мигая, глядел на де Бэссингборна, зная, что половина победы за тобой, если сумеешь деморализовать противника. За годы службы он стал легендой, и, если нужно, он готов был использовать это в своих интересах. Он был единственным человеком, которому когда-либо удавалось выбить из седла короля Ричарда, и люди об этом вспоминали со страхом и уважением. Де Бэссингборн отвел взгляд и отвернулся, стыдясь и злясь, но слишком ценя собственную жизнь, чтобы бросить Вильгельму открытый вызов. Иоанн ничего не сказал, да и говорить было нечего. Ветер отвернулся от его парусов, и было очевидно, что спор он проиграл. Развернувшись, он поспешил с берега, его рыцари последовали за ним, разбрасывая гальку. И с безопасного расстояния многие из них бросали через плечо угрожающие взгляды.
Болдвин вытер лоб и натянуто, невесело рассмеялся.
— Господи, Вильгельм, тебе нравится ходить по лезвию? — спросил он и, схватив бутыль, из которой они пили, дрожащей рукой наполнил себе чашу. — Я в какой-то момент подумал, что де Бэссингборн набросится на тебя.
Вильгельм снял руку с рукояти меча и тяжело выдохнул:
— А что мне еще было делать? Иоанн дал свое согласие. У меня есть заверенные им списки, с его же печатями.
Болдвин многозначительно взглянул на него.