Алый листопад
Шрифт:
— Как вы и заказывали, господа! — сказала эльфийка и вежливо закрыла за собой дверь.
— Пончики, тортики, шоколад… — О’Рин, когда ты остановишься?
Дворф положил поднос на столик и уселся с довольной улыбкой на стул:
— Когда перестану влезать в дверь! Ха-ха!
— Судя по тому, как много ты ешь, речь идет о главном входе в Дунгорад.
В комнате раздался звонкий смех. Спустя мгновение, старый эльф присоединился к трапезе.
Фаргон сидел у окна и смотрел на то, как жители с улиц постепенно
— Как тебе эта Элинсин? — спросил он с тонкой ноткой любопытства.
— Что? — Фаргон уже давно не думал о женщинах, да и последняя из тех, что всплывала в его подсознании, была покойная возлюбленная.
— Эльфийка, что работает здесь. — уточнил Мартин.
— Она тебе нравится? — спросил Фаргон с улыбкой.
— Она ничего. — эльф засмеялся. — А у тебя был любовь?
— Я не хочу об этом говорить, Мартин. — Фаргон поменялся в лице.
— Как скажешь, мой друг. Уже придумал, чем вооружишься на пути в Чертоги воителя?
— Пока нет. Я ещё не успел выбросить старую броню. — Фаргон посмотрел на Мартина. — Меч, что ты дал мне — хорош. Но, Эйрин нам здорово заплатил, а значит, я достану себе что-нибудь более совершенное, чем твоя зубочистка. — Фаргон задумался. — Знаешь, у меня был друг, Сарэн. Ты… нашел его тело в пещере Алого листопада, там же, где спас мою жизнь. Помнишь?
— Да, помню. — ответил эльф виляя ногой.
— От Сарэна остался дубовый арбалет с эбонитовыми плечами — подарок Нок’Тала после битвы при Железной хватке. Дромис оставил его на хранение в архивах Черного оплота. Если у дворфийских кузнецов я не найду ничего более достойного, то заберу его себе, когда поскачу на юг.
— А каким ещё оружием ты владеешь? Я вот люблю спаренные кинжалы, копья… Кстати, именно им я убил ту тварь, что прокляла твою кровь.
— Ага… освященным. Я помню. Как ты успел заметить, я неплохо сражаюсь в ближнем бою. Но мне нравятся и хорошие надежные луки. — Фаргон улыбнулся. — Однако сердце мое принадлежит тяжелым двуручным мечам.
— Во-от! — Мартин оживился. — Это уже совсем другой разговор. Таким оружием можно разрубить орочьего берсерка надвое. Даже фростбир не устоит перед несокрушимой силой Рофданхемского мастера двуручного меча. — эльф задумался. — И хорошо ты им владеешь?
— Достаточно, чтобы полностью положиться на свой клинок. Посмотрим, что предоставят нам завтра Дунгорадские кузнецы.
На этот раз Элинсин постучалась в дверь Фаргона и Мартина. Тот улыбнулся эльфу, а эльф улыбнулся ему в ответ и подошел к двери, впустив в комнату роскошную девицу.
— Вареная лапша со свининой в винном соусе, зеленью и сыром. Две порции! — сказала она. — И бутылка старого эля «Пьяный Твин» — Как вы и просили.
— Благодарю, дорогуша. — Мартин сиял в улыбке не в силах оторвать взгляда от очаровательных зеленых глаз. На щеках Элинсин проступил румянец.
— Если
— Мартин.
— Да, Фаргон?
— Не расслабляйся.
Оба засмеялись.
— Что ты нашел в ней такого? — спросил перерожденный.
— Не знаю. — эльф лёг на кровать и задумался. — Она напоминает мне Алишу.
Фаргон оживился:
— Ту самую, распутную девку, что оставила тебя с носом? Ха. — эльф кивнул человеку в ответ. — Знаешь, чего я не понимаю, Мартин? Почему мужчины испытывают наибольшую симпатию именно к тем женщинам, которые доставляют проблем больше, чем все остальные…
— Друг мой, так мы устроены. И эльфы, и люди, и орки, и дворфы. Это мужская природа. — Мартин не притронувшись к ужину, развалился на кровати. — Поверь мне, женщинам так же нравятся такие, вроде нас с тобой.
— Что-то я не помню, чтобы доставлял кому-то проблем. — Фаргон нехотя уселся за тарелку вареной лапши и принялся её есть.
— Ты просто этого не замечаешь. Я уверен, что в Рофданхеме стоит целая очередь из девок, готовых наброситься тебе на шею.
— Думаешь? В прочем… Мне нет до этого дела.
Мартин спустился с кровати и присев на стул, присоединился к трапезе.
— Интересно… почему Бернлейн остался с Эйрином? — эльф с упоением жевал лапшу и рассуждал вслух. — Кажется мне, что этот ученый собирается устроить какую-то свою игру. Как думаешь?
— Думаю, что бы он там не затеял — в общих чертах цели наши схожи.
— Да… Возможно. Но принесет ли это пользу? А, может быть вред? Что, если Эйрин не доверяет Черному оплоту?
— А какое нам до этого дело? — спросил Фаргон не отрываясь от трапезы.
— Боюсь, что Эйрин заинтересован в получении артефакта. Понимаешь, чем это может нам грозить?
— Понимаю. Может возникнуть конфликт с группой О’Рина.
— Если это произойдет, придется убить дворфа.
— Ты настраиваешься на дурной исход. — сказал ему тот, кто потерял близких друзей, любимую, собственную жизнь, единственное надежное оружие и родной дом. — Этот вариант событий вряд ли возможен, Мартин. Все обойдется. Не думай об этом.
— И все же…
— И все же, если это произойдет, мы убьем кого угодно, чтобы уничтожить проклятие.
Дверь в покои Фаргона и Мартина отворилась.
— Доброе утро! — прозвучал нежный голос Элинсин.
— Войдите… — сказал ей Мартин, распластавшись лицом на подушке. Эльфийка тихо открыла дверь и грациозной походкой зашагала внутрь, держа в руках поднос.
— Яблоки, виноград, горячий чай и вишневый пирог.
— С-с-с-спасибо… — голова Мартина раскалывалась по непонятным, ему причинам. Эльф поднялся на кровати. На его теле были только одни кожаные штаны. Открытый мускулистый, голый торс, открылся взгляду Элинсин. Та замерла на миг в восхищении, затем, расторопно положила поднос на стол и убежала. Мартин посмотрел на пустую бутылку «Пьяного Твина» и вспомнил «причину» головной боли.