Алый пион для Офелии

Райдер Катерина

Солнце медленно опускалось к линии горизонта. Мягкий вечерний свет скользил по лазурной глади, делая поверхность почти зеркальной. Тени деревьев, протянувшиеся вдоль противоположного берега, придавали краям водоёма глубину. А небо, отражённое голубовато-лиловым полотном, подсвечивало туманную дымку, уже пустившую свои седые щупальца по воде.

Ступив на деревянный настил пристани, приветливо скрипнувший под ногами, Офелия направилась к пирсу, разглядывая старую лодку, привязанную к одному из столбов. Её выкрашенное ярко-синей краской дно местами облупилось, на вёслах виднелись засохшие ошмётки тины, создавая странный узор, а не первой свежести спасательный жилет, слишком долго лежащий без дела на скамейке,

был сплошь усеян пятнами и разводами, оставленными дождём. Лодка плавно покачивалась и легонько билась кормой об опорную сваю, хотя озеро казалось совершенно неподвижным.

Дойдя до оконечности пирса, Офелия сбросила обувь и села на краю настила, свесив вниз ноги. Ступни воды не касались, но лодыжки лизнул прохладный ветерок. Поверхность озера переливалась бликами: то мрачно зелёными, как глаза Адмона, когда он злился, то нежно-золотыми, как веснушки на его щеках, местами покрываясь рябью устроенной оравой водомерок.

Сделав глубокий вдох, ощущая, как лёгкие наполняются свежим водорослевым воздухом, Офелия прикрыла глаза, подставляя лицо прощальным лучам заходящего солнца. Разговор с Клайвом не шёл из головы. Стать другом Гамлету? Узнать какие он хранит обиды? Задача будто бы не из простых. В особенности при полном отсутствии симпатии. Но благодарность за оказанный приют и помощь с отцовским погребением, не позволяла отпустить мысль.

Вдруг совсем рядом раздался треск старых досок, а следом звонкий плеск. Офелия, распахнула глаза и огляделась, замечая неподалёку светло-голубое махровое полотенце. А в следующий миг чуть от неё правее из глубины озерного зеркала, теперь расходящегося кругами, вынырнул Гамлет, вспенивая вокруг себя воду. Его появление было столь неожиданным, что девушка едва не всхлипнула. Белоснежные волосы парня ниспадали на обнажённые жилистые плечи струящимся водопадом. Взгляд был по-прежнему холоден, но не враждебен, как показалось утром. На нижней губе зияла трещина, заполненная запёкшейся кровью.

– Что случилось? – осмелилась спросить Офелия.

К её огромному удивлению, Гамлет ответил. И даже, вроде бы, без насмешки…

– Чтобы кто-то захотел поплавать, у него непременно должно что-то случиться?

– Я о ранке на губе.

– Ах, это… – парень провёл по своему рту подушечками пальцев, слегка поморщившись – видимо саднило. – Ничего такого.

– Болит?

– А что, хочешь пожалеть? Обнять? Утешить? Я не против. Ныряй! – И снова в его голосе зазвучали надменно-язвительные нотки.

– Спросила исключительно из вежливости, – соврала Офелия, ответив столь же неприветливо, и встала на ноги, намереваясь уйти, полагая, что совершенно бессмысленно стучаться в дверь, когда она не просто заперта, а и вовсе ещё не прорублена.

– Подашь полотенце? – внезапно попросил Гамлет.

– А сам не справишься?

– Легко! Но учти, я как оголённый провод…

– Что? То есть… ты… – и, зардев Офелия, охваченная небывалым прежде смущением, попятилась.

Гамлет язвительно усмехнулся, расправляя плечи и поднимаясь над водой почти по пояс. На его груди, в лучах заходящего солнца, блестели маленькие капельки влаги, подобно жемчужинам неправильной формы, стекавшие с кончиков волос. Офелия, затаив дыхание, с трудом сглотнула. Взгляд против воли скользил по фиолетово-багряным венам, что как прожилки мрамора испещряли бледную, не тронутую загаром кожу, и скоплению тренированных мышц. Но при виде чайно-розовых ореолов и пары тёмных бусинок-сосков, один из которых пронзало серебряное украшение в виде колечка, а над другим виднелась надпись староанглийским шрифтом на латыни, ни разу не целованная Офелия вовсе утратила самообладание, разволновалась и, уступив панике вожжи, схватила с помоста полотенце, бездумно бросив его на голову блондина прямо в воду.

– Ты что творишь?! – воскликнул

он, выбросив вверх руку, чтобы уберечь от намокания хотя бы часть махровой ткани. – Я же пошутил!

По позвоночнику Офелии, ставшим прямым как жердь, прокатилась волна неприятного жара. На миловидном лице отразилось нечто сложное, многоликое. Не ясно было собирается девица разрыдаться или гневно закричать.

– Дурные у тебя шутки, – в итоге оскорблённо фыркнула она и, сделав над собой усилие, немедленно засеменила к вилле.

– Как и твой характер! – крикнул ей вслед Гамлет. – Заканчивай строить из себя бедную сиротку. Я знаю таких как ты! Насквозь вижу…

– Тогда советую купить очки и зрение проверить, идиот! – не оборачиваясь ответила Офелия, сталкиваясь на террасе с Клайвом, который вышел на улицу с чашкой чая и увесистой книгой подмышкой.

– Что стряслось? – спросил он, глядя в пылающее возмущением лицо.

– Он невыносим, и я не справлюсь. Простите, – категорично заявила Офелия, фурией влетая в дом.

Глава 5

Негодование и обида охватили Офелию подобно яркому пламени, опасно вспыхнувшему в безветренный день. Она заметалась по спальне, словно бабочка, пойманная под стеклянный колпак. Каждое движение: будь то наклон головы, нервное потирание рук или горячее дыхание, срывающееся с губ мычанием, являло собой отражение неразрешённых чувств. Стыдливое смущение вилось змеиным клубком в животе, а путанные мысли, точно приговорённые к забвенью звёзды, беспорядочно вспыхивали в голове, срывались и гасли на дне сознания, где возбуждение сменялось полной растерянностью.

Остановившись перед зеркалом, Офелия взглянула на своё отражение, в котором угадывалась не только невинная красота, но и торжество внутреннего конфликта. Впервые в её сердце было так много разных чувств и губы, вдруг, невольно расплылись в улыбке…

– Идиот? – произнесла она с несвойственной ей язвительностью.

Прежде Офелия не позволяла себе грубых высказываний – была слишком хорошо воспитана, чтобы опускаться до сквернословия.

– Но ведь и правда, идиот! Боже… – из груди вырвался тяжёлый вздох. – Нужно отвлечься.

На глаза, весьма кстати, попала портьера, по-прежнему мирно покоившаяся на спинке стула. Ночь стремительно сгущалась, укрывая Кронберг тёмной неприветливой вуалью, и мысль о незанавешенном окне внушала чувство уязвимости. Офелия испытывала глубокий страх перед этим ощущением. Именно оно становилось источником её неконтролируемых приступов паники, в борьбе с которыми нередко приходилось обращаться к валиуму.

Потолки здесь были весьма высоки, это закладывало сомнения в том, что девушке ростом чуть выше среднего удастся справиться самой. Однако Офелия всё же решила попробовать и, переместив стул к окну, забралась на мягкую обивку, но даже встав на цыпочки, дотянуться до карниза не смогла.

И без того скверное настроение, окончательно испортилось. К тому же, Адмон куда-то запропастился. Темнота снаружи разинула свою черную пасть, отражая в стекле озадаченное девичье лицо. Офелия, безусловно, могла попросить помощи у Клайва, но невыполненное обещание расположить к себе Гамлета не позволяло обращаться к нему с просьбами так скоро. Потому она решила, что справится сама. В конце концов ей не хватало всего-то четверть фута 1 .

Окинув комнату ищущим взором, Офелия заметила дверь кладовки. Вещи она до сих пор не распаковала, оттого внутрь не заглядывала. Возможно, там могло оказаться нечто полезное?

1

Имеется в виду датский фут (Foot) равный 31,385 см. или 0,31385 м.