Алый псалтырь
Шрифт:
Первооплаканная тишина.
В зверинце ночь и трапеза черна.
Пошли им сад, пусть бродят в нем волхвы.
Пошли им сад, где белые штрихи
Помазаны на веру до утра.
Там, окропляя алфавитный сонник…
Внутри у слов такая же душа,
Как и у тех, кто слов твоих не понял,
Как и у тех, кто ими лишь дышал.
2017г.
Да святится имя Твоё
Подожди,
Подожди, я вплету в это небо листву…
Постоим, там, где снег не умеет молчать.
Постоим, там, где хочется звать весну.
На рубахе останется алым пятно,
Цвета сердца разлитого кем-то…тогда.
Там, где вечер роняет в траву звездопад…
Там, где ветер роняет траву на косу.
Расскажи, все же знают, что будет в конце…
Будет жизнь, не такая, иная, не мы.
Оттого я, целуя весну не могу
Ждать другой, ждать иной, очумевшей весны.
Незаметно меняются дни… чей черед?
–
Быть отцом или сыном…заходить в белый свет.
Список длинный....и снова пройдет,
По дороге косы наш сто пятый рассвет.
– Сын мой, мягко ль спать тебе тут?
– Отче мой, да святится имя Твоё!
А помнишь, мы сидели за столом…
Под вечер… тихо… преломляя хлеб.
И запивая кровь свою вином
Мы так любили слово – человек.
А помнишь стол стоял уже пустой,
Все вышли из-за этого стола…
И кто-то плакал по пути домой…
А кто – то пел… забыв у песни все слова…
Но воля их…была уже не ТА.
2017г.
Nolite timere
Проси дождя, печальный и уставший,
Проси сады, ведь завтра будет дым.
Во все глаза невидимый и страшный
Приходит сон и к мертвым и к живым.
Что будет горячо… что будет холод?
Все рождено и умерло взаймы!
Я буду здесь, я буду невесомым
В молчаньи этой нежной синевы.
Трижды скажу, а после обещаю
Не говорить и вслух не вспоминать
Ни на каком из языков святую тайну,
С которой при рождении кричать
Мы начинаем. И не дрогнут версты,
Не встанет и не ляжет темнота…
Я не задам ни одного вопроса
Во все глаза идущий к небесам.
Переплывя ночь на пароме возвращенья,
Один ночует бог, он пилигрим…
Он сирота, и он не требует прощенья
За онемевшее, за медленное Зим.
Еще не пета литургия…
И воздух именем еще
Проси весны, где ничего отныне
Не произносит вновь неназванных имен.
Возьми непрочность и снеси весне…
Цветут от жажды… плачут от избытка.
Два языка и лишь одна попытка
Соединить две ипостаси в тишине.
Где тверди отреклись от прикасаний,
Где воздух разрешил быть наготе…
Где камень гроба был отвален,
Там не было Его… там были все.
И мне дышать и воздух целовать
Хотя бы здесь, хотя бы ненадолго.
Что хочешь ты еще о жизни знать?
Что смерть – ее законная супруга?
Что будет горячо, что будет холод?
Не бойся, время выдохнет тобой!
Там, где тебе начертан этот шорох
Строк ненаписанных тобой.
2017г.
Мой Бог сегодня слишком терпелив
Не ищи меня…я сам приду
В день,когда…
Ты во имя нас,
Мы во имя Тебя
Настрадались.
Там кто-то спал в саду молчащих крон
Учителем потерянного смысла.
Горели рядом ледяные числа,
И были руки в тишине икон.
И колыбель застряла в голубом,
Кружила и качала ожиданье,
И дерево смотрело изнутри
На этот кровный занавес молчанья.
В прозрачные глаза молясь рассвету
(Мой Бог сегодня слишком терпелив)
Он рядом встал и музыкою Света
Благославил и мертвых и живых.
Постой ещё… дыхание даря
Последней нежности, покорности руки…
Заговори и воплоти меня
Вот в эти покаянные стихи.
Тот, кто зимою был Твоей крещён,
Тот, видимо, честнее говорит.
Сегодня ты за кем-то приходил…
Вот этот лист…он падает…он сонм.
Еще не слепота… уже не зренье…
Молчи со мной, не знай мою строку!
Оберегай меня, обернутый в сомненья,
Узнавший и простивший глубину.
Как говорить тебя, где вынули из тела
Твой мимолетный взгляд…покорности отдав
Твоё святое и нагое в спелом;
Как будто понесли так неумело
К черте, где ни о чём не говорят.
Мне нравится молчать с тобой стихами…
Кто пишет, тот совсем не говорит.
(Бог терпелив в твоей исповедальной)
Бессмертье на земле всегда болит.
Вновь пахнет святостью в острогах тесноты,
Где кто-то, целовавший твою кожу,