Алый Рубин. Любовь через все времена
Шрифт:
— Но в наше время я не видела рыцарей в доспехах. — Тут мне пришло в голову, что, может быть, всё-таки видела. Я просто думала, что доспехи пустые.
— Поторопись, пожалуйста, — сказал Гидеон.
Легко так говорить, когда не приходится волочь на себе юбку размером с одноместную палатку.
— Кто такой магистр?
— У Ордена есть Великий Магистр, который его возглавляет. В данное время это, разумеется, сам граф. Орден ещё молод, граф основал его 37 лет назад. И в последующие времена во главе Ордена становились члены семьи де Вильерсов.
То есть граф Сен Жермен был членом
— А сейчас? Я имею ввиду, в наше время? Кто является Великим Магистром?
— В данный момент это мой дядя Фальк, — ответил Гидеон. — Он сменил твоего деда, лорда Монтроза.
— В самом деле. — Мой милый, неизменно добродушный дедушка — и Великий Магистр тайной Ложи графа Сен Жермена! А я-то всё время считала, что он целиком и полностью под каблуком у бабушки!
— А какой пост в Ордене занимает леди Ариста?
— Никакого. Женщины не могут стать членами Ложи. Ближайшие родственники членов высшего круга автоматически причисляются ко Внешнему Кругу посвящённых, но у них нет права слова.
Ну, это само собой.
Может быть, его манера обращения со мной была свойственна де Вильерсам с самого рождения? Своего рода генетический дефект, из-за которого у них для женщин была только презрительная усмешка? С другой стороны, с Шарлоттой он был очень обходителен. И, должна признать, в данный момент он тоже вёл себя более-менее нормально.
— Почему вы, собственно, всегда называете свою бабушку «леди Ариста»? Почему вы не говорите «бабушка», как все нормальные дети?
— Это просто так и есть, — ответила я. — Почему женщинам нельзя становиться членами Ложи?
Гидеон протянул ко мне руку и задвинул меня за себя.
— Помолчи немного.
— Что?
В конце коридора находилась ещё одна лестница. Сверху лился дневной свет, но прежде чем мы до неё добрались, из тени выступили двое мужчин с обнажёнными шпагами — как будто они нас тут поджидали.
— Добрый день, — сказал Гидеон. В отличие от меня он даже не вздрогнул, но всё же положил руку на шпагу.
— Пароль! — потребовал один из мужчин.
— Но Вы же уже были здесь вчера, — произнёс другой мужчина, делая шаг вперёд, чтобы рассмотреть Гидеона. — Или Ваш младший брат. Ошеломительное сходство.
— Это тот юноша, который умеет появляться из ничего? — спросил другой мужчина. Оба таращились на Гидеона открыв рты. Они были одеты примерно как Гидеон, и мадам Россини, очевидно, не ошибалась: мужчины рококо любили пёстрое. Эти были одеты в бирюзовое с лиловыми цветочками, скомбинированное с коричневым и красным, и у одного из них был действительно лимонный сюртук. Они должны были выглядеть ужасно, но всё же что-то в этом было. Просто немного пестровато.
На головах у обоих были парики с сарделькообразными локонами над ушами и маленькой косичкой с бархатной лентой на затылке.
— Скажем так, я знаю пути в этот дом, которые Вам неизвестны, — ответил Гидеон с надменной улыбкой. — Я и моя спутница должны говорить с Магистром. По срочному делу.
— Женщины и дети не вперёд, — пробормотала я.
— Пароль?
Кварк эдит бисквитис. Или что-то в этом роде.
— Qua redit nescitis, — ответил Гидеон. Ну, почти.
Элен Бёрли (Опал, 1562–1580)
Сесилия Вудвилл (Аквамарин, 1628–1684)
Жанна де Понкаре (мадам Дюфре) (Цитрин, 1705–1775)
Маргарет Тилни (Жадеит, 1877–1944)
Люси Монтроз (Сапфир (р. 1976)
Гвендолин Шеферд (Рубин (р. 1994)
11
Мужчина в жёлтом сюртуке спрятал шпагу.
— Следуйте за мной.
Я с любопытством посмотрела в первое же окно, мимо которого мы проходили. Вот, значит, какой он, XXVIII век! От волнения у меня зачесалась кожа на голове, но я увидела только хорошенький внутренний дворик с фонтаном посредине, который я уже видела.
Снова лестница вверх. Гидеон пропустил меня вперёд.
— Ты вчера уже здесь был? — спросила я с любопытством. Я говорила шёпотом, чтобы жёлтый меня не слышал — он шёл в двух шагах впереди нас.
— Для них это было вчера, — ответил Гидеон. — Для меня прошло уже почти два года.
— А зачем ты был здесь?
— Я представлялся графу и должен был ему сообщить, что первый хронограф украден.
— Он, конечно, в восторг не пришёл.
Жёлтый делал вид, что он нас не слышит, но было видно, что его уши за белыми сардельками форменным образом напряглись.
— Он принял это с большим хладнокровием, чем я ожидал, — сказал Гидеон. — И он — оправившись от первого шока — был очень рад, что второй хронограф в самом деле функционирует и что у нас есть ещё один шанс привести всё к счастливому концу.
— А где сейчас хронограф? — зашептала я. — Я имею ввиду, в этот момент, в этом времени?
— Вероятно, где-то в этом здании. Граф не может с ним надолго расставаться, поскольку ему тоже приходится элапсировать, чтобы избежать неконтролируемых перемещений.
— Почему мы не можем просто взять этот хронограф с собой в будущее?
— По многим причинам, — ответил Гидеон. Тон его речей изменился. Он больше не был заносчивым, зато стал несколько покровительственным. — Самые основные очевидны. Одно из двенадцати золотых правил Стражей по обращению с хронографом гласит, что континуум никогда не должен быть нарушен. Если мы заберём хронограф в будущее, то граф и путешественники, рождённые после него, будут вынуждены обходиться без хронографа.
— Да, но тогда его никто не украдёт.
Гидеон покачал головой.
— Видно, что ты не очень знакома с природой времени. Существуют цепочки событий, которые очень опасно прерывать. В самом худшем случае ты, возможно, вообще не родишься.
— Понимаю, — солгала я.
За это время мы добрались до второго этажа, пройдя мимо двух очередных вооружённых стражей, с которыми жёлтый шёпотом обменялся парой слов. Как там был этот пароль? Что-то вроде «Ква несквик москитос». Мне надо непременно обзавестись вторым мозгом.