Алый шелк соблазна
Шрифт:
– Отлично, – медленно проговорила Лара. – Я тебе скажу. Я пришла к тебе, чтобы попросить об одолжении.
– О каком одолжении?
– Не смотри так подозрительно. Если ты можешь себе позволить содержать всех этих бесчисленных родственников Эллерсли, да и своих собственных тоже, то ты, разумеется, в состоянии оказать любезность и своей падчерице.
– У меня всего одна родственница – моя мать. И ты это прекрасно знаешь. А твоему отцу не понравилось бы, если бы я выгнала из дому его родственников. Ты хочешь,
Лара расхохоталась с притворным весельем.
– О, я же забыла, что ты дочь священника.
– И я этого не стыжусь. – Порция вздернула подбородок.
А Лара, видимо, стыдилась. Она была снобом, тогда как ее отец всегда заявлял, что ценит человека по делам, а не по рождению. Порция часто думала, что легко стоять на такой позиции, если сам принадлежишь к знатной семье, однако об этих своих мыслях помалкивала.
– Так о чем же ты хотела просить? – повторила она. Лара отвела глаза, демонстрируя смущение, но скорее всего испытывая отвращение при мысли, что надо кланяться Порции.
– Арнольд не хочет просить сам, так что придется мне. Он слышал, что при дворе образовалась вакансия. Принцу Альберту нужен секретарь… Арнольд подойдет идеально. Если бы ты шепнула словечко ее величеству… – Порция вздохнула. Лара прищурилась. – И не говори, что у тебя нет никакого влияния. Есть!
– Лара, Виктория живет своим умом. Она не прислушивается к моему мнению. Да и зачем ей? Ты сама сказала, что я всего-навсего дочь священника.
Лара не обратила внимания на эту насмешку и продолжила:
– Арнольд ей не нравится. В прошлом году в министерстве иностранных дел была вакансия. Арнольда рекомендовали сразу несколько человек, очень уважаемых, но она назначила другого, куда глупее и некрасивее.
– Она говорит, что ей не нравятся его глаза.
Лара с удивлением смотрела на мачеху, а сама Порция тут же пожалела о своих словах, потом решила, что, может быть, это и к лучшему, ведь тогда Лара не станет ее просить о невозможных одолжениях.
– Лара, я не хотела тебя обидеть, – осторожно начала Порция. – Арнольд не сделал ничего дурного, но у королевы это бывает: она может кого-нибудь невзлюбить. Вот и с Арнольдом так получилось.
Лицо Лары сделалось пунцовым.
– О, можешь меня не щадить! Скажи лучше, почему это она его невзлюбила? Он красивый, умный, хорошо воспитанный. О ее собственном муже такого не скажешь. Скажи мне, Порция, что она о нем говорила?
– Только то, что у него холодные глаза. Как будто…
– Как будто – что?
– Как будто у него нет сердца.
Лара пришла в бешенство.
– Она сама замужем за мрачным, необщительным Альбертом!
– Лара, тише!
– Но это же правда. Так все говорят!
– Альберт так много делает для Англии.
– Ах, если бы отец был со мной, – прошептала Лара, вытирая слезы,
На самом деле слова лорда Эллерсли звучали иначе: «Он думает лишь о себе самом, а потому без всяких угрызений совести пошлет своих солдат на смерть». Однако Порция не стала поправлять Лару.
– Ты всегда мне завидовала, – со злобой крикнула Лара.
– Лара, ты же знаешь, что это неправда.
– Правда! Папа любил меня больше, чем тебя, и ты меня за это ненавидела.
– Лара, пожалуйста…
– Знаешь что, дорогая, ты поможешь мне, хочешь ты этого или нет. Ты просто обязана это сделать. Ты приедешь к нам в четверг, и никто не должен подумать, что мы не самые лучшие подруги на свете.
– В четверг?
– У нас будет суаре. Ты обещала, что будешь. Все будут ждать тебя. И не смей меня подводить!
– Я не знаю, смогу ли…
– Ты обещала! И надень черное. Я хочу, чтобы ты была в трауре. – И она бросилась вон из гостиной, громко хлопнув дверью.
Порция, словно окаменев, стояла на месте.
«О Боже, в трауре! Как деревенская дурочка на празднике. Удивительно, как это Ларе не пришло в голову расклеить афиши по всему Лондону, что вдова национального героя посетит суаре на Керзон-стрит».
Порция сделает это. Конечно, сделает, но только Лара никогда не станет относиться к ней лучше и не почувствует себя счастливой.
Внезапно Порции захотелось убежать из этого дома и больше сюда не возвращаться. Убежать от мелких ссор и пререканий, от необходимости всегда думать о других. Стать свободной и делать то, что хочется.
«И чего же тебе хочется?» – спросила она себя.
Порция знала ответ. Лежать в объятиях Марка Уорторна, ибо в те короткие мгновения она познала свободу, истинную свободу, такую, какой не испытала и в детстве.
Это невозможно. И нет смысла мечтать о том, что никогда не случится. Она сама выбрала такую жизнь, вернее, жизнь выбрала ее, а она согласилась с выбором. Воспоминания о Марке останутся с ней навсегда, но связь с ним невозможна. Больше Порция не станет рисковать.
Так откуда же это чувство утраты? Почему она должна ублажать всех, но только не себя?
– Я пыталась! – ломая руки, кричала Лара. Арнольд оставался неумолим.
– Это совсем небольшая просьба, – раздраженно проговорил он. – Я не прошу от тебя многого, а когда все-таки прошу, ты палец о палец не хочешь ударить.
– Она отказалась, – визгливо настаивала Лара. – Если кто и виноват, то это она!
Арнольд промолчал. Лара ненавидела это его молчание. Пусть обидные слова, но только не молчание. Она же любит его! Разве Арнольд этого не знает? Ради него она готова на все!
Как обычно, Лара быстро отступила.