Амальгама миров
Шрифт:
Вот, например, универмаг - точная копия нашего. И улица почти такая же, дома те же. А дальше тоже знакомая улица, но, вроде бы, из другого района.
Мимо прошел автобус 36-го маршрута. "Баня - Ипподром" успел прочитать я на трафарете.
– Овид, - поспешил поделиться я, - здесь есть баня и ипподром.
– А жить в бане будем?
– спросил практичный Овид.
Я приуныл. Жить было негде.
Какая во Втором Реальном ходит валюта, я не знал и поэтому подошел к газетному киоску понаблюдать за покупателями. Через минуту я убедился, что деньги здесь похожи
В студенческие годы я ходил на товарный двор загружать вагоны битым стеклом.
Мелкие банки, до литра, предпочитали везти на завод, как стеклянный лом, и мы с упоением колотили прямо в металлическом вагоне эту тару вдребезги. Но, припомнив о годах юности, я приуныл. Возраст не тот, упоения не возникало.
Что еще? Грузчики нужны всегда и везде, почти в любом магазине. Но платят мало, и на гостиницу так не заработаешь. Потом, для того, чтобы жить в гостинице, необходимы документы, в этом я не сомневался, слишком знакомая система вырисовывалась с первых минут.
Мои размышления прервал раздраженный голос продавца газет:
– Нету у меня сдачи с рубля! Где я вам наберу столько мелочи. "Известия" тоже кончились. Берите "Истину".
Я с интересом посмотрел на заголовки газет.
Знакомый шрифт "Истины" помог понять, что это местный аналог "Правды". "Известия", стало быть, и здесь оставались "Известиями", а вот другие газеты... Что такое "Пионерская" и "Комсомольская истина" догадаться нетрудно, но загадочное название "Путем Кузьмича" заставило задуматься. Еще я успел рассмотреть журнал "Большевист", брошюру "Параллели и меридианы" и стопку пыльных книг "Юность Кузьмича".
– Ты не знаешь, кто такой Кузьмич?
– спросил я у Овида, но ответ пришел совсем с другой стороны.
– Ты что, земеля, с луны свалился, - произнес из-за моего плеча басовитый, не очень трезвый голос.
– Или с похмелья мозги отшибло?
Обернувшись, я обнаружил приземистого субъекта в кепке. Алюминиевого отлива щетина не оставляла сомнений, что ухаживать за своей физиономией субъект не любил. Едкий дым от дешевой сигаретки заставлял его левый глаз щуриться, зато правый сверкал, как антрацит, и прошивал меня насквозь, словно пуля бумажную мишень.
– Я спрашивал не у вас, - предчувствуя скандал, попытался я смягчить обстановку.
– Во, чучело!
– добродушно восхитился субъект, переведя взгляд на Овида.
– Из цирка сбежали, что ли? Или, как я, в свободном полете? Только я вас что-то в бомжатнике не видел.
– Не мешайте нам, гражданин, - строго и внушительно сказал я.
– Идите своей дорогой.
– А ты меня сажал!
– неожиданно возмутился субъект.
– Сажал, да? Какой я тебе гражданин! Тоже мне, прокурор, а про Кузьмича спрашивает. Товарищи, вы слышали - он ничего не знает про нашего Кузьмича, и это тогда, когда вся страна идет его верным путем!
Мужчина разошелся настолько, что я испугался, что нас
– Товарищ, - проникновенно произнес я, вспомнив свое пионерское детство.
– Что же вы так кричите, товарищ.
– То-то же, - сразу сбавил тон мужчина и даже выплюнул сигаретку в урну, но все-таки мимо.
– Человек человеку друг, товарищ и этот, ну вы сами понимаете, спонсор.
– Ничего не понимаю.
– Ну, ты, - перешел на более доверительный тон субъект.
– Добавь на красненькую.
– Послушайте, мы вас не трогаем, так что оставьте нас в покое. И потом, нет у меня денег.
– А у него?
– тут же спросил мужчина, кивнув на Овида.
– У него тоже нет.
– Эх, земели, - неожиданно расчувствовался наш собеседник.
– Совсем нет денег и вы стоите, как высоковольтные столбы, и гудите про себя? А шланги горят? Попросите у Гриши, - субъект хлопнул себя ладонью по груди, - и Гриша поможет.
– Мы не нуждаемся в вашей...
– Тут, через дорогу, итальянский вермут завезли. Очень с утра помогает.
Я хотел сказать, что пить с утра нехорошо, и вообще никуда мы с Гришей не пойдем, но мудрый Овид не дал мне на сей раз перехватить инициативу.
– А по стаканчику, - неожиданно развязным тоном произнес он.
– За знакомство.
Гриша снисходительно усмехнулся и повел нас через дорогу на красный свет, игнорируя сигналы машин.
В подсобке грузчиков пахло прокисшим молоком и спиртом.
Когда я попытался сунуться в магазин через центральный вход, Гриша только вздохнул и, твердо взяв за локоть, направил меня куда-то в темный проход между штабелями коробок и ящиков.
– Чудак-человек, - укоризненно просвещал он, уверенно пробираясь узкими коридорами.
– Разве в магазине итальянский вермут купишь? Там и нашего портвейна нет, весь по талонам еще вчера разобрали.
Гришу в магазине знали. Добравшись до подсобки, он даже не снизошел до того, чтобы просить, а просто сунул деньги первому подвернувшемуся под руку грузчику, и тот мгновенно растворился в воздухе. Через минуту гонец материализовался, держа в растопыренных руках четыре литровые бутылки.
– Молодец, - одобрил Гриша и, словно цыпленку шею, свернул с горлышка колпачок, после чего плеснул вермута в граненый стакан.
– Прими и исчезни.
Избавившись от гонца, Гриша по-хозяйски смахнул с табурета какие-то тряпки и основательно устроился за письменным столом, служившим заодно и столовым.
– Вы присаживайтесь, ребята, - предложил он и четко разлил вино по разнокалиберной посуде, - в ногах правды нет.
Только в этот момент я почувствовал как устал.
Овид наоборот выглядел подтянутым и отдохнувшим. Пока мы шли в магазин, я несколько раз пытался заговорить с ним и выяснить - зачем нам, собственно, этот Гриша и его вермут нужны, но Овид только коротко сказал: "Так надо", - и больше не добавил ничего. На более подробные объяснения времени уже не хватило.
– Будем, землячки!
– Гриша, показывая пример, ловко опрокинул свой стакан и вытянул из мятой пачки очередную сигарету.
– Тебя как зовут? ткнул он в мою сторону корявым пальцем.